— Знаешь, ведь церковь — это люди и библию писали тоже люда. Да и сама церковь меняется. Раньше все священнослужители были женаты и имели детей. Ибо как ты можешь учить любить, если сам не знаешь, что это такое. Как можешь говорить о том, как воспитывать детей, если у самого их нет. Это сейчас обет безбрачия, да и то не во всех религиях.
И вообще, Бог превратился в карающий инструмент. Если верить церкви, то он все запрещает. Как говорят, не делай этого, а то бог накажет. Но разве дела становятся добрыми, если их делать из страха, а не по совести? Да и наказание назначает священник, но ведь он тоже человек и далеко не безгрешен.
Или вот например посты. Я как медик считаю их очень полезной вещью, но их суть опять извращена. Считается, что пост — это умерщвление плоти. Но ведь это не так. Любой пост совпадает со временем естественной чистки организма. И соблюдать его имеет смысл, понимая, для чего это нужно, а опять же не из страха.
Или вот попробуйте улыбнуться, или засмеяться в храме божьем. Да вас прогонят сразу же. Но как может нравиться Господу, что у него дома все ходят хмурые?
Нет, Господь, если он существует как личность явно бы не одобрил этого. Его имя внушает страх, покорность и повиновение. Но ведь даже в библии написано, что мы созданы по образу и подобию Его. А разве хочет мать для своего ребенка, что бы он слушался ее не из любви, а из страха? Нет, ни один нормальный человек этого не пожелает.
Мы все потрясенно смотрели на Элен. Никто не ожидал от этой мягкой женщины такого страстного монолога.
«А ведь она во многом права».
«Славуня!» — Обрадовалась я. А затем до меня дошло, что она сказала. — «Ты намекаешь, что создатель — это женщина?»
«Да. Это только современная церковь совершенно мужская епархия. А раньше было время, когда был матриархат. Женщины знали, что создатель это Богиня. Если хочешь, то поройся, найдешь много интересного на эту тему.»
«Приехали».
«Ну ладно, я не за этим появилась. Тебе пора к своему декану в гости.»
«Что, не терпится пообщаться с себе подобными? А если я не хочу быть твоей марионеткой? — Вдруг взбрыкнула я.
„Разве ты считаешь себя марионеткой? Я на тебя давлю?“
„Да нет. Просто. Не знаю…“
„Так разберись в себе. Мы тогда отложим сегодняшний разговор. И ночью ты отдохни, разберись, все хорошенько осмысли. И пойми, ты вольна в своих решениях.“
„Прости“.
„Нет, это ты прости, слишком много на тебя свалилось“.
„А я смогу когда — нибудь тебя увидеть?“
