Как я была маленькая | страница 21

Но нам было не до сна. Какой там сон!

Дядя Оскар вышел на эстраду так быстро, будто его вынесло ветром. Он глядел на публику, но никого не видел. И, когда я поклонилась ему из третьего ряда, он мне не ответил. На эстраду вышел и аккомпаниатор, худенький старичок.

Дядя Оскар положил скрипку на плечо, поднял смычок, и… я крепко зажмурилась от страха: что-то будет?

Но волшебный смычок сразу же запел так нежно и плавно, так легко и волшебно, что весь мой страх сразу пропал. Играй, играй ещё, милый дядя Оскар! Смотри, как все слушают тебя.

Вот девушка вся подалась вперёд на своём стуле, точно желая улететь к тебе на эстраду. Вот старый человек, сделав щиток из ладони, приложил его к уху, чтобы лучше слышать. Вот молодые люди, сидящие на хорах, приникли подбородками к барьеру. Тётя Наша закрыла лицо платком. И даже моя милая, но строгая мама вся светится добрым, счастливым выражением.

Тихо-тихо в зале. И только смычок, волшебный смычок, порхает по струнам… В конце первого отделения все просто из себя вышли от восторга и вскочили со своих мест.

— Бис, бис! — кричали все, прося повторить только что сыгранную вещь.

И дядя Оскар повторил её. Смычок будто танцевал на цыпочках, будто смеялся шепотком. Ах!..

— Как это называется? — спросила я.

— Это «Вальс-каприс», — ответила мама.

Я была поражена.

— Никогда бы не подумала, — тихонько сказала я Диме, — что каприз может быть таким замечательным!

— Это совсем не тот каприз, — сказала мама. — В музыке капризов не бывает. Это «каприс», на конце «с», — название музыкального произведения.

Но мне он нравился и с буквой «с» на конце.

— Бис, бис! — кричали все вокруг.

На эстраду полетели цветы и длинная белая перчатка, в которой, как мы потом узнали, была записка с приглашением на обед.

Бросила эту перчатку госпожа Пташникова, Юленькина мама. Но дядя Оскар на другой день обедал у нас, а не у них.

Среди концерта мне вдруг показалось, что мраморные колонны как-то заплетаются в воздухе, а люстра вся опуталась длинными лучистыми нитями.

— Она сейчас заснёт, — сказал надо мной чей-то голос.

— Вовсе нет! — обиделась я.

И тут же заснула так крепко, что даже не помню, как меня привезли с концерта домой, раздели и уложили в постель.

Утром я была очень сконфужена: стеснялась Димы. Но я успокоилась, узнав, что он заснул ещё раньше, чем я.

Когда мы кончили обедать, дядя Оскар сказал:

— А теперь надо сделать так, чтобы эти тарелочки и кофейные чашки освободили стол. Он мне нужен для подарков.