Странная эта пара за соседним столиком невольно привлекла внимание Юриковой, и она не заметила, как сзади к ней подошел тот, кого она ожидала.
— Здравствуй, Малыш! — Каменев нагнулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась.
— Здравствуйте и давайте, пожалуйста, без этого. Вот ваши очки, я починила их, — она пододвинула к нему черный футляр.
— Ох, слава Богу! Я без них чувствовал себя в Париже, как в Лондоне.
— То есть?
— Видел все в сплошном тумане!
— А! Очень вам сочувствую.
Каменев надел очки, и лицо его сразу стало уверенным.
— А почему ты говоришь мне «вы»? И почему мне нельзя поцеловать тебя?
— Потому что я этого не хочу.
— Малы-ыш! Что за муха тебя укусила?
— Никто меня не кусал, и я вам не малыш.
— Ох! Как я не люблю, когда ты такая…
— Какая?
— Вздорная и колючая. Тебе не кажется, что это будет звучать глупо, если мы с тобой станем обращаться друг к другу на «вы»?
— Мне — не кажется. Садись, пей свою колу и выкладывай, зачем я тебе понадобилась?
Каменев устало вздохнул, грустно улыбнулся и сел.
— Вот видишь, ты и сама не выдерживаешь своего надуманного «вы». К чему все это, Анна? У нас наступило тяжелое время, все наше будущее зависит сейчас от того, как мы с тобой переживем это трудное настоящее. Почему ты хочешь еще омрачить его?
— Настоящее… Будущее… Ах, Костя, неужели ты так до сих пор и не понял, что ничего этого у нас нет — ни настоящего, ни будущего! А есть у нас только прошлое, которое надо поскорей забыть и теперь уже забыть навсегда.
— Нет, мой любимый и вздорный Малыш! Впереди у нас целая жизнь и бездна счастья. Это только сейчас нам тяжело, это самое страшное время с тех пор, как я пришел к тебе на Суворовский, — а ведь нам и тогда было нелегко.
— Лучше бы ты не приходил тогда и не приезжал потом, Костенька! Дождалась…
— Бедная моя Анна! Ты еще не знаешь, чего ты дождалась и что нам еще предстоит пережить. — Каменев снял очки и закрыл лицо руками.
— Еще?! Нет, Костя, больше я ничего переживать не намерена. Мне это не нужно! Ты слышишь — не нужно!
— Малыш, но это же — любовь!
— Нет, не любовь — это бесовщина какая-то! Нас словно кто-то водит по кругу: мы сходимся, расходимся и снова возвращаемся к той же самой безысходности. С меня довольно, Костя. Ты должен сегодня же забрать у меня свои картины, и на этом — кончено. Хватит, хватит, хватит с меня! Мне надо книгу писать, а не тратить жизнь на бесконечный роман с тобой. Эдак я сама скоро начну женские романы писать…
