Я кивнул и крутнулся на стуле. Потихоньку пошёл к дальней стене. Скользнул за стол напротив Геннадия и кивнул «привет».
Он снял очки и отложил их в сторону. У него были потрясающие голубые глаза, тщательно подбритая щетина, и его истощённость показалась мне тревожной. Героин? Суета? Мне-то откуда знать? Я ждал, чтобы он заговорил первым.
А он молчал. Когда пауза затянулась, он сделал едва заметный жест головой, что я воспринял как приглашение к разговору, Так что я прочистил горло и заговорил.
— Мне нужен краткосрочный заём на семьдесят пять тысяч долларов.
Геннадий потёр левую мочку, а потом покачал головой — «нет».
Я ждал — ждал, что он скажет что-нибудь ещё — но он, похоже, уже всё сказал.
— Почему «нет»? — спросил я. Он саркастично хрюкнул.
— Семьдесят пять тысяч долларов? — Он вновь покачал головой и отхлебнул кофе. У него был сильный русский акцент.
— Именно, — сказал я. — Семьдесят пять тысяч долларов. Это что, проблема? Господи.
Если бы до того дошло, я знал, что этот парень без задней мысли сунет мне нож в сердце — и если Нестор не соврал, с этого только начнётся — но меня его поведение начало раздражать, и я не собирался играть в эти игры.
— Да, — сказал он, — охуенная проблема. Я тебя не видеть раньше. И ты уже не нравишься.
— Не нравлюсь? Какого хуя мы вообще об этом говорим? Я не зову тебя на свидание.
Он вздрогнул, дёрнулся — может даже хотел достать нож там или пистолет, но по здравому рассуждению решил воздержаться, и просто обернулся через плечо, наверно теперь он злился уже на Нестора.
Я решил надавить.
— Я думал, вы, русские, важные люди, ну ты понимаешь, крутые, серьёзные.
Глаза его расширились в ошеломлении. Потом он успокоился и решил всё-таки ответить.
— Я не серьёзный? Завалю тебя. Теперь уже я саркастично хрюкнул. Он задумался. Потом рыкнул:
— Иди на хуй. Что ты знать о нас вообще?
— На самом деле, немало. Я знаю про Марата Балагулу и аферу с налогами на бензин, и про сделку с колумбийской семьёй. Ещё… Михаил… — Я изобразил, что мучительно пытаюсь вспомнить. — …Шмушкевич?
По выражению его лица я понял, что он не совсем понимает, о чём я говорю. Он ведь был ещё ребёнком, когда в восьмидесятые вовсю работала так называемая пирамида подставных нефтяных компаний, качая бензин из Южной Америки и подделывая налоговые декларации. Да и бог его знает, о чём молодёжь треплется, когда собирается вместе — вряд ли о великих аферах прошлого поколения, это уж точно.
— Ну и… что? — спросил он. — Ты коп?
