На следующий день ведущий кибернетический психолог Эркул был вызван к Орделлу Каллисону, точнее к тому, что от него осталось. Терапевты уже сделали свою долю работы, но установить контакт с Орделлом не удалось. Врачи вообще сомневались, что удастся восстановить личность Каллисона.
Эркул установил компьютер. Информационные лучи считывали теперь данные с мозговых центров Орделла.
Речевые центры певца Эркул подсоединил к магнитофону с записями песен Орделла. А также была продумана попытка восстановить моторные функция: пальцы Орделла, обмотанные проводами, легли на клавиши принесенного музыкального ящика.
Как только аппаратура была включена, Орделл запел. Теперь ему не нужны были паузы, для того, чтобы вдохнуть воздух.
Он пел о том, что он хочет от врачей. И те подчинились. Его песня была столь убедительна, что ни у кого не появилось никаких сомнений, стоит ли выполнять желание Орделла или нет.
Его отвезли в космопорт. Вместе с системой трубок, проводов, приборов Орделла, по его просьбе, поместили в маленький корабль. Потом, пользуясь указаниями Орделла ввели программу в автопилот, после чего корабль стартовал. Больше его никто не видел...
Эркул нашел Орделла и Йуру в одном экспериментальном блоке. Он без труда узнал итог своей работы над мозгом певца еще задолго до того, как электро-энцефалограмма подтвердила его предположение.
От них осталось очень мало. Хотя Орделл мог петь (эта функция была сохранена), он никогда бы уже не смог осознать, что же именно он поет.
Помощник Эркула прочитал данные прибора:
– Два точка пять выше нормативной диагонали, всего лишь, – он не знал чью же именно боль он берется анализировать.
– Ни первый, ни второй мозг не испытывают боли, – подвел итог ассистент.
Напряженной рукой Эркул взял печать. Хотя она не изменилась, ему показалось, что она весит как двухпудовая гиря. Но он быстро стряхнул с себя растерянность и пометил ящик.
Ассистент с некоторым удивлением посмотрел на своего шефа: тот редко так быстро принимает решение.
– Здесь нет человеческой жизни, – так утверждал знак, поставленный Эркулом.
– Между двумя объектами есть еще некоторое взаимное ощущение друг друга, – сказал ассистент чисто деловым, спокойным тоном.
Несколько часов подобной убийственной работы – и можно привыкнуть ко всему.
Но Эркулу так и не удалось привыкнуть...
Ни наука, ни искусство не в состоянии измерить всю силу живого. Она порой незаметна, но неумолима – как рост маленьких и внешне незаметных клеток в глубине вещества, порой сложна – как мощнейший интеллект, порой необъятна – как сама вечность.
