— Дуракам везет, тем более — дуракам под кайфом! — фыркнул Леший. — Кстати, о везении. Брейки, а Росси в курсе, отчего у тебя спина такая покоцанная?
— По-моему, нет, — я прикрыла глаза, растворяясь в голосах и интонациях.
— Да тут и рассказывать по большому счету нечего, — забасил Абрек. — Я с приятелями, хорошо поддатый, плелся в Хижину. Машина из-за угла, два сальто через голову, удивленная мина водителя: 'Слушай, парень, а ты вообще почему живой?!' И ни одной травмы, только царапины…
Так они болтали какое-то время, а потом, убедившись, что я в порядке (симулировать далее мне не позволила совесть), свалили в 'Трубу'. Кто играть, кто 'аскать', кто просто тусоваться, наслаждаясь летним Питером. Меня как болящую оставили сторожить Хижину.
Я слонялась из угла в угол. Множество самых разных мыслей столь же бесцельно слонялись у меня в голове. Что делать? Ребят раньше двух ночи ждать бесполезно. Дом покидать нельзя: ни у кого нет ключей (кажется, их вообще не существует в природе). Я добрела до кухни и протянула руки над синим цветком горелки: несмотря на духоту, вливавшуюся сквозь заколоченные окна с улицы, меня бил необъяснимый озноб. Отчего-то стало страшно. Сперва легкий холодок пробежал по позвоночнику. Затем затянуло в пучину какого-то животного ужаса. Словно за моей спиной происходило что-то жуткое, но обернуться не было сил. И так же внезапно — схлынуло.
Я передернула плечами: мдя… так вот и сходят с ума. Чтобы поскорее забыть о пережитом, прихватила с подоконника толстую книжицу и, свернувшись клубочком на матрасе, погрузилась в симпатичные мирки Макса Фрая…
Время, тянувшееся медленно, заспешило — с приходом укуренного 'в мясо' Патрика. Еще более краснолицый, чем обычно, блаженно жмурящийся и хихикающий, он поделился 'травой'. Затяжка — легкие наполняются жестким, дерущим глотку дымом. Выдох… и голова освобождается от мыслей, от проблем… глупая улыбка растягивает губы, звуки становятся гулкими и зримыми… руки начинают вибрировать, а затем плавно втекают в ручки кресла…
Я не заметила, как вернулись остальные, как зазвенела гитара под пальцами Лешего. Я вслушивалась в себя, всматривалась в переливы собственного настроения. К общению не тянуло, но галдящая толпа вокруг не напрягала, наоборот — приятно подчиняла своему расслабляющему гулу.
Странная все-таки штука — 'травка'. То заставляет парить, то ввергает в пучины своего непознанного 'я'. Начинаешь воспринимать мир не как что-то конкретное и жестко очерченное, а как нечто размытое и ускользающее при попытке понять и присвоить.
