Не сможешь — порвутся струны,
и ты зайдешься плачем, зайдешься воем.
Как много боли среди тишины…
Его строки прожигали меня насквозь, и я безумно завидовала Вижи, которая была с ним.
Невзаимная любовь — большая глупость. Она не лучшим образом воздействует на меня — это я поняла лет с тринадцати. Так умоляла в очередной раз: не надо, сердце, не надо, знала же, что опять будет мучительно, но разве можно управлять собственными чувствами? Они, как бурливая речка, периодически выходят из-под контроля, сбивают плотины моих запретов, сносят мосты устоявшейся жизни. И тогда меня подхватывает, несет, разбивая о камни разочарований. Я пытаюсь выплыть, но меня снова и снова накрывают волны разбушевавшихся чувств… С другой стороны, когда я ни в кого не влюблена (редко, но бывает) — это время кажется мне попросту мертвым. Меня начинает одолевать скука от невозможности увидеть во сне знакомое лицо и проснуться с улыбкой. Я пресным взглядом скольжу по толпе, зеваю, от количества увиденных ненужных лиц у меня начинается изжога мыслей и цирроз души.
Надо сказать, я была не оригинальна в своей страсти. Абрек, несмотря на низкорослость и неправильные (мягко говоря) черты лица, был самым популярным парнем в 'Трубе'. Девчонки вешались на него чаще, чем на Красавчика (вполне оправдывавшего свою кличку) и даже на общего любимчика-гения Лешего. На кафельной стенке в подземке, где мы обменивались сообщениями и афоризмами, немало надписей было посвящено ему. 'Клянусь, что Брейки будет моим, чего бы мне это ни стоило!', 'Абрек, а у меня дома есть нераспечатанный бутылек виски…', 'Какая падла пустила слух, что я бегаю за Абреком?!', 'Берегись, Брейки, — засушу-присушу, если не будешь пай-мальчиком'…
Помню связанную с ним забавную историю. Как-то месяца два назад Абрека, Вижи, меня и двух девчонок, которые к нему особенно упорно клеились, пригласил в гости какой-то мажор. В то время Абрек и Вижи еще не встречались, только дружили. А я уже влипла. Квартира была большая, где-то в Озерках. Купили ее, по всей видимости, недавно, так как из мебели, пригодной для спанья, был только полутораместный диванчик. Не помню, где находился и что делал хозяин квартиры — он испарился из моих воспоминаний (видимо, ничего интересного из себя не представлял). Мы с Вижи оживленно болтали, сидя на полу в одной из комнат. Абрек периодически влетал к нам, прерывая нашу беседу дикими воплями: 'Я не могу так больше, спасите меня!', 'О ужас, они даже целуются одинаково!..' И мы втроем дико хохотали. Спустя пару минут вплывал один 'хвостик', затем другой, и девицы дружно его утаскивали. Нас с Вижей трясли совсем уж гомерические спазмы, до утробного воя и детского поскуливания… А надо сказать, что бедный Брейки до этого не спал двое суток и единственное, о чем он мечтал, — закрыть поскорее глаза.
