Баринов в тот день был дежурным по живучести по соединению подводных лодок. На дежурство это он нагло опаздывал. Проспал. Проспал утренний доклад командованию бригады и, пока бежал на причал, лихорадочно придумывал сто и одну причину в свое оправдание. Хотя трудно что-то толковое придумать, если все случилось из-за банальных посиделок, результат которых был у Баринова на лице. Это если еще к носителю бледного лица не принюхиваться.
А на причале какая-то лодка «под парами» – собиралась отходить в море. Какая именно там лодка, у Баринова не было времени рассматривать. Только он попытался изобразить доклад и повиниться, отцы-командиры в один голос заорали:
– Марш на лодку!
Баринов краем глаза видел, что лодка не его, но тут лучше не выступать. Сказали: «Марш на лодку!» – ну и лети на борт, пока не передумали и не всыпали по полной программе за опоздание. Твоя, не твоя лодка – не смертельно. Ну, в крайнем случае сутки-двое поболтаешься в море.
Баринов даже обрадовался такому исходу дела. За полсекунды влетел в центральный и, падая в люк, услышал команду командира об отдаче швартовых.
Влетел и тут же приступил к своим прямым обязанностям. Их на швартовке выше крыши. А уж как только принял доклады, доложил на мостик о готовности лодки, решил и сам немного оглядеться.
Лодка понятно чья. Команда, офицеры – знакомые все лица. Но вот одна деталь Баринова сразу насторожила: все матросики в центральном и кое-кто из мичманов были пострижены под ноль.
Посмеялся Баринов и поинтересовался у бойцов:
– Что, ребятки, старпом строгий по части фасона стрижки или как?
А в ответ такое услышал, что, ежели бы было у него оружие табельное, застрелился бы на месте.
– Да старпом нормальный, пока доплывем до Гибралтара, волосы снова отрастут.
«Твою дивизию! Какой на хрен Гибралтар?! Не хочу туда!» Баринов понесся искать кэпа.
– Слушай, тут такое дело, – смущенно объяснил кэп. – Нам в море выходить, а у нас Олежка Свиридов где-то загулял. Да не переживай ты так! Олежку отловят и на борт доставят...
Подмену Баринов ждал два месяца. Наконец в Средиземке, где-то рядом с Тунисом, пропащий Олежка Свиридов догнал свою подлодку. Баринова с боевого корабля ссадили и определили на теплоход «Алексей Толстой» с проездными документами и двухлитровой канистрочкой спирта – чтоб не было грустно.
Впрочем, грустно не было. Теплоход был туристский, и красотищи всякой Баринов тогда насмотрелся не через перископ, а как известный путешественник и телеведущий Сенкевич, который про разные страны телезрителям каждое воскресенье по ящику рассказывал. Тогда еще мало кто мог себе позволить поездить по заграницам. Закон такой был – «не пущать!».
