– Инь… – Стас Воронин слегка тронул Ингу за рукав, отчего она брезгливо передернулась. – Инь! Я прошу тебя, выслушай…
Инга была так воспитана, что, если ее о чем-то просили, не могла отказать. Попросил Стас – выслушай, и она вынуждена выслушивать, хоть ее и выворачивает наизнанку от его слов, от его такого родного запаха, внезапно ставшего противным и тошнотворным.
Как она раньше не замечала, что он постоянно ноет?! Не говорит, а именно ноет, и не только в извинениях и объяснениях, но и в простых разговорах. Раньше это казалось Инге милым чудачеством. А сейчас его привычка не разговаривать, а ныть показывала его бабское начало. «Тьфу, черт возьми! – выругалась Инга про себя. – Как я раньше не видела этого?!»
Инга потерла пальцами виски. В голове шумело. Видно, давление… Она почти не слышала, что говорит Стас, улавливала только отдельные фразы:
– Инь, ну пойми ты, я как врач тебе говорю: нормальное это дело, со многими мужиками происходит. Особенно по пьянке…
Стас осмелел, видя, что его выслушивают, и уже аргументированно вливал Инге об особенностях мужской физиологии, о том, что в Древней Греции это было нормально, и что-то еще. В голове у нее стучало: «бла-бла-бла» – так, кажется, говорят ее студенты.
Инга не могла больше этого слышать. Для него это было физиологической особенностью, для нее – предательством. Это разные вещи.
* * *
Стас мучительно подбирал слова. Ну и сокровище ему досталось! Да другая уже давно бы поняла, что произошло недоразумение, что все это не повод, чтобы молчать, как мумия. Да он сейчас для нее в лепешку расшибется, чтобы только загладить вину. Хочешь на Бали? Завтра! Да хоть в Бермудский треугольник! Хочешь новую машину? Не вопрос! Любую!
Фокус был в том, что и Бали, и новую машину, и даже Бермудский треугольник его супруга Инга Валевская могла запросто устроить сама. Один звонок брату в соседнюю Финляндию – и на Бали можно было отправиться на вечное поселение. Впрочем, в Магадан тоже. И это Стас знал хорошо. Будучи мужиком сорока лет от роду, Ингиного пятидесятилетнего брата Ингмара Валевского Стас Воронин боялся как огня. А строгий тесть его еще на свадьбе предупредил серьезно: дочку не обижать! Ей было всего восемнадцать, и брак этот «по любви с залетом» отцу Инги был совсем не нужен. Спасибо, что шею не свернули жениху.
Стас тогда хорошо уяснил, что брак в этой семье – святое. И загулы «налево» были у него сродни вылазкам в тыл врага. Один неверный шаг – и пиши пропало. Тесть бы и разбираться не стал. В начале девяностых он внезапно разбогател, и вместе с достатком в его характере появились новые, неведомые ему самому ранее черты, такие как жесткость, властность. У него всегда было обостренное чувство справедливости. Мог всю зарплату отдать нищему на паперти. Но мог и размазать негодяя, если доводилось с таковым встретиться.
