* * *
И все же они регулярно встречались, и не только на выставках и вернисажах. Все продолжалось как всегда. Только Даша стала очень взрослой и порой пугала Зиновьева своей рассудительностью и самостоятельностью.
* * *
Зиновьев смотрел на Дарью и удивлялся тем переменам, которые произошли с ней. Он вспоминал того заморыша с тонкой цыплячьей шейкой в поношенных джинсах и старой куртке из синей болоньевой ткани. Та Даша, что сидела сейчас перед ним, совсем не была похожа на прежнюю Дашу. Только глаза, которые, как и тогда, излучали необыкновенное тепло. Правда, вот цвет...
– Дашка, а что у тебя с глазками? – спросил Зиновьев, всматриваясь в ее лицо. – Они же у тебя были... серо-зеленые...
– Михалыч, ты такой дремучий! – смеялась Дарья, показывая ровные красивые зубки. – От моды отстаешь! Это же линзы! Сейчас синие, завтра поставлю зеленые.
– Девочка!.. Ну это-то тебе зачем? У тебя такие глазки красивые!
– А для спросу! – кокетничала Дашка. – Ну, захотелось вот мне... Правда, никак не привыкну...
– Ну, так и выкинь ты их к чертовой матери, эти линзы. – Зиновьев поморщился. – Больно, наверно?!
– Да скорее неуютно. – Даша поморгала ресницами. – Ладно, больше не буду. Но попробовать все надо. И потом... Есть такие наряды, к которым неплохо и глазки в тон подобрать.
– Да, отстал я, Дашка. – Зиновьев смотрел на нее, подперев голову кулаком. – Но ты все-таки убери их. Знаешь, все эти силиконовые прелести, глаза вставные... Ведь мы, мужики, этого смертельно боимся! А ну как в самый неподходящий момент сломается! К тому же у тебя все свое красивое.
– Ладно, – пообещала Даша, – раз боишься – больше не буду! Правда, пугать мне некого моими «прелестями»!
– Ты собираешься в Париж?
– Да, к Рождеству.
– Дела?
– Дела. И не только. Хочу отдохнуть. Хочу увидеть парижское Рождество. По школьной подружке своей Людке страшно соскучилась. У нее уже грандиозные планы на мой отпуск.
* * *
Дарья умолчала о том, что она познакомилась с Полем Лежье – французом русского происхождения, и голландцем Франком, который пообещал ей показать особый Париж, в котором танцуют аргентинское танго прямо на улицах.
Говорят, что, когда сердце любит, оно не думает о других. Дашино сердце и не думало. Она просто хотела как-то изменить свою жизнь. Причем изменить круто, уехать далеко, не в Москву и даже не на Север, откуда легко можно приехать к Зиновьеву. А подальше. Ну, вот хотя бы в Париж или Хелмонд. Резко зачеркнуть одним махом свою питерскую жизнь, все свои годы в этом неласковом ко всем приезжим городе.
