Домофон треснул в ответ мне и я воспринял искаженный ответ как утвердительный. 20 минут спустя я заправлялся ветчиной и яйцами, запивая их пивом в крошечном ресторанчике за следующей дверью. Спустя пол часа я лежал вниз лицом на покрывале в моей маленькой комнате в полной отключке. Я не просыпался до 9 утра.
В воскресение первая моя мысль, после "В каком я аду?", была про Морган. Я представлял ее медленно приходящей к пониманию заклинания, которое я сделал перед тем как уехал. Я представлял ее глаза расширенными, улыбку касающуюся ее рта. Прошло чуть больше дня, но я скучал по ней, переживал за нее и чувствовал себя одиноким без нее.
Но сейчас был день. Я был в пределах 4 часов от того, чтобы увидеть моих родителей и эта мысль потрясла меня до самых костей. Это был день, которого я ждал более чем 11 лет. Мое сердце ускорилось в ожидании.
Я вскочил, помылся и отправился в путь в 10. Я купил дорожную карту провинции Квебек с картой Нью-Йорка на обороте. Теперь она вела меня по шоссе 40, вокруг Квебека, затем по более узкому двухполосному шоссе номер 175, которое привело меня на север к Лак Сэнт Жеан — большому озеру. Сэнт Иероним-дю-Лак был в почти 40 минутах отсюда, насколько я мог судить.
Это далекий север, любые признаки приближающейся весны были уничтожены. Деревья были еще голые и напоминали скелеты, участки старого снега лежали повсюду в тени, нигде не было цветущих подснежников или крокусов. Усики весеннего тепла еще не коснулись этой страны и не коснутся еще несколько недель с момента ее прихода.
Следуя внимательно карте, я свернул на шоссе 169, еще в северном направлении. Я знал что мне надо проехать около 120 километров чтобы достигнуть Сэнт Иероним-дю-Лак и, если повезет, мог сделать это за час. Теперь, когда я был так близко к дому моих родителей, странное чувство возникло в моем желудке. Мои ладони вспотели на руле, пульс ускорился, взгляд метался по пейзажу вокруг меня, настроенный на любое движение. Я был нервным. Я не видел моих родителей 11 лет. Какими они будут?
Одиннадцать лет назад я только подошел к груди своего отца. Теперь я был, вероятно, столь же высок как он. Последнее изображение, на котором я видел своего отца, было то, где он был крупным, строгим, и неукротимым. Он ничего не боялся. Иногда я видел глубокую печаль в его глазах, и когда я спросил об этом, он ответил, что думал о прошлом. Я не понимал это тогда, но теперь знал, что он, вероятно, думал о своей жизни прежде, чем он женился на Фионе, моей маме. Он был женат прежде на Селин Беллтауэр, факт, который все еще ошеломлял меня. У него был другой сын, несколько месяцев, чуть старше чем я, которого он оставил. Это был Кэл Блер. Теперь и Кэл и Селин были мертвы, и люди были рады этому. Я задавался вопросом, знал ли отец. Вероятно, нет.
