Далеко ли до нашего замка? Оказывается, нам еще идти и идти. Километров десять точно. Мы шагаем и поем. Наверное, нет лучшей тренировки для легких, чем петь на марше. Поскольку я в добром здравии, думаю, тем вечером они превратились в кузнечные мехи.
Время от времени успеваю бросить взгляд на товарищей, которые уже задыхаются. На лицах у многих из них отчаяние. Что, собственно, происходит? Петер Делейге — он шагает наискосок от меня — вытягивает руку. На запястье у него поблескивает циферблат часов.
— Время! — произносит он вполголоса.
Наконец-то до меня дошло! Уже стемнело. Сейчас наверняка около шести… Получается, мы не успеем и на ужин?
Не мешает поднажать! Может, еще успеем и нам хоть что-нибудь перепадет.
Пустившись чуть ли не галопом, обгоняем фельдфебеля Лауса.
Тот в недоумении смотрит на нас, срывается было на крик, но спохватывается и на ходу бросает:
— Решили меня обставить, да? Ну, это мы еще посмотрим!
По его команде мы в седьмой раз затягиваем: «Эрика, мы тебя любим» — и, не замедляя шага, минуем массивный каменный мост, перекинутый через ров, вваливаемся на двор и видим колонну солдат, вооруженных котелками и кружками. Они выстроились в очередь у походной кухни с тремя огромными котлами.
По команде Лауса мы останавливаемся. Сейчас он гаркнет: «Разойтись!» — и мы рванем за котелками. Но наш мучитель заставляет поставить винтовки в пирамиду. Еще десять минут коту под хвост!
— Ладно, — наконец бросает он, — действуйте! Может, и вам чего достанется. И чтоб никакой свалки!
Мы соблюдаем порядок до двери оружейного склада, но за его пределами уже ничто не сможет нас удержать. Со всех ног несемся в казарму. Перепрыгивая через ступени лестницы, сбиваем с ног спускающихся солдат. Однако на своем этаже останавливаемся в растерянности. Никто не помнит наверняка, где живет. Носимся из одной комнаты в другую, отпихиваем друг друга, чертыхаемся, обмениваемся тумаками.
Счастливчики, сразу обнаружившие свои котелки, галопом пускаются вниз по лестнице. Какое свинство! Сметут ведь все, что осталось!
Наконец я нахожу свой ранец, хватаю котелок и кружку, бегу во двор и, сопровождаемый дружелюбным взглядом фельдфебеля Лауса, занимаю место в очереди. Вижу, что в одном котле еще кое-что осталось, и с облегчением вздыхаю.
Улучив момент, разглядываю товарищей. Вот Бруно Ленсен. Он уже получил свою порцию. Жует прямо на ходу. Фарштейн, Оленсгейм, Линдберг, Гальс следуют его примеру. Настает и моя очередь. Я протягиваю котелок. Повар опрокидывает в него черпак, а в крышку отваливает приличную порцию каши. Я усаживаюсь на скамейке неподалеку и набрасываюсь на пищу так, будто голодал годами. А вообще, неплохая стряпня! Попадаются кусочки мяса, чернослив, манка. Через пять минут от них не остается и следа.
