— Да, когда сидишь на одном месте слишком долго, становится скучно.
"Он и в Канзас-Сити, наверное, надолго не задержится", — подумала она. Услышав о такой интересной жизни, она почувствовала зависть. Как было бы здорово поехать туда, куда тебе хочется! Она с трудом представляла себе кочевой образ жизни, больше похожий на цыганский.
— Что вы делали на шахте?
Небрежно засунув руки в карман, он лениво пнул носком камешки.
— Разные вещи. Составлял схемы залегания пластов ценных пород, конструировал вентиляционное оборудование, отвечал за взрывные работы.
Наблюдая за ним, Блис кивнула. "Как странно, — думала она, — у такого блондина темные ресницы". Легкий ветерок растрепал его волосы. Вынув руку из кармана, он провел по ним, приглаживая. Она посмотрела на его руки: по сравнению с волосами они казались коричневыми.
— Ну а вы? — спросил он. — Вы всегда жили в Канзас-Сити?
— Нет, я выросла в небольшом городке в Иллинойсе. Сразу после замужества, тогда мне было двадцать один, переехала сюда, — они остановились под одним из бесчисленных мостиков, переброшенных через узкий ручей, и она прислонилась к парапету. — А вы были женаты?
Он посмотрел на струящиеся потоки воды.
— Один раз, но совсем недолго. Тогда мне было немного за двадцать.
Поскольку он не продолжал, она спросила:
— Развелись или жена умерла?
Он странно рассмеялся:
— Она живехонька. Не знаю, где она сейчас.
Блис не могла понять его тона. Резкий? Грубый? Нетерпеливый? Она снова пошла.
— И какое же место из тех, где вы жили, понравилось вам больше всего? — таким образом она хотела сменить тему, и он сразу заинтриговал ее, когда, не раздумывая, ответил:
— В Монтане.
— Почему?
— Там красиво. Ничего, кроме гор, шумящих потоков и неба.
Она улыбнулась:
— Огромного неба.
— Точно. Широкого, голубого и бесконечного, — выражение его лица стало задумчивым. — Там я жил на небольшом ранчо — в горах национального заповедника. Никакого водопровода, никакого электричества и совсем мало людей.
— Как же шахта работала без электричества? — с любопытством спросила она.
— Фактически это была не шахта в прямом смысле, а только штрек.
Блис остановилась, чтобы обдумать его ответ, затем быстро спросила:
— Вы использовали мула и кирку?
Он усмехнулся:
— Только мул стал настаивать, чтобы я половину акций передал ему, и мне пришлось отпустить его.
Она представила его — с бородой, обнаженного по пояс, с дочерна загорелой кожей. От нарисованной картины пульс ее участился.
