— И все же, Тоб, меня смущает рецепт, — сказал Кирпачек, подбирая с пола разбросанные карточки.
— Ну, мил-вампир, а где же на троллей будут смотреть с восхищением? Только на спортивной арене, на сцене театра, ну и еще в том замечательном приборе, который называется жуткохрусталическим телевизором. — Гном улыбнулся, немного помолчал и громко крикнул: — Следующий!
Следующим пациентом оказался тот самый каменный великан, что привлек внимание Кирпачека еще в вагоне поезда. Молодой врач поставил ему тогда диагноз — камнеедка. Сейчас он с жалостью смотрел, как каменный великан, с трудом переступив больными лапами порог, ввалился в кабинет. Кабинет сразу стал маленьким, съежился. Казалось, плечи больного проломят стены, а голова пробьет потолок и снесет крышу, стоит только тому выпрямиться. Но выпрямиться великан не мог, его голова клонилась на грудь: камнеедка уже поразила позвоночник и сетью уродливых наростов, напоминающих раскинувшего щупальца спрута, виднелась из-под ворота мешковатой рубахи.
— Дохтур, мне как-то совсем уж плоховасто, — просипел великан.
Кирпачек внутренне содрогнулся, услышав это сипенье. Каменные великаны славились красивыми, сочными голосами, и самые лучшие певцы были как раз из их рода. Потеря голоса означала, что болезнь поразила не только внешние, но и внутренние органы, а также то, что жить несчастному осталось не век-два, как предположил в поезде Кирп, — счет шел уже на годы.
— Действительно, милейший, выглядите вы препаршиво-с, — согласно кивнул фельдшер Тоб.
— Дохтур, скажите мне честно, как на самом духе, — попросил больной, в сильном волнении употребляя столь явные диалектизмы. — Не мотайте мозги, скажите…
— Что вам сказать, голубчик? — поинтересовался невозмутимый гном, глядя на готового отдать концы ровесника.
— Я буду жить? — В ожидании ответа великан теребил подол широкой рубахи так интенсивно, что ткань трещала.
— А зачем вам жить? — поинтересовался Тоб.
Кирпачека просто тряхнуло от возмущения. Как фельдшер, всю свою жизнь посвятивший спасению людей, может быть таким равнодушным? Как он может вот так спокойно взирать на мучения несчастного? Как может так цинично разговаривать с больным? В университете профессора всегда подчеркивали, что пациенты нуждаются в добром слове не меньше, чем в медицинской помощи!
— Зачем жить-то, голубчик? — повторил фельдшер. — Так бессмысленно-с?
— Да Дракула его знает, — вздохнул каменный великан. — Хто ж мне позволит со смыслами жить-та?
