— Шляпа! — сказала незнакомка. — Замерить и то как следует не сумел. Ну, что же вы стоите? Тушите скорее!
Кларнет помчался на кухню, забыв впопыхах притворить дверь. Когда он рысью возвращался с чайником, у его комнаты уже стоял принюхивавшийся к чему-то Будилов.
— Пожар у вас, что ли?
— Нет, это просто так. Окурок прожег клеенку.
Будилов попытался было войти, но Кларнет захлопнул у него перед носом дверь и повернул ключ.
Между тем стол уже горел по-настоящему. Кларнет вылил на него чайник воды, но этого оказалось мало, пришлось бежать за вторым.
— Хватит! — сказала девушка. — Слышите? Хватит, а то вы мне все испортите. Берите передатчик.
Кларнет вытащил из прожженной дыры маленькую черную шкатулку.
— Ну-с, говорите.
— Что говорить? — растерялся Кларнет.
— Как вас зовут?
— Юра.
— Хорошо, пусть Юра. Так вот что, Юра: никаких расспросов, иначе мне придется прервать с вами всякие отношения. Все, что нужно вам знать, я скажу сама. Кстати, меня зовут Маша.
— Очень приятно! — сказал Кларнет.
Маша насмешливо поклонилась.
— Мы с вами находимся в одной и той же точке пространства, но разделены временным интервалом, каким — неважно. Вы — там, а я — тут, в будущем. Ясно?
— Где?! — спросил ошеломленный Кларнет. — Где вы находитесь?
— В Ленинграде, где же еще?
— Простите, — пробормотал Кларнет, — это, так сказать…
— Ничего не так сказать. Я историк-лингвист, занимаюсь поэзией двадцатого века. Вы согласны мне помочь?
— Вообще… я никогда…
— Я тоже никогда не разговаривала с таким… ну, словом, поможете или нет?
«Какая-то она уж больно напористая», — подумал Кларнет, но вслух сказал:
— Буду рад, если в моих силах.
— Это уже хорошо! — Маша обворожительно улыбнулась. — Так по рукам?
— По рукам! — ответил Кларнет и с сожалением взглянул на экран. Эх! Нужно было покупать телевизор побольше.
— Отлично! Теперь я объясню вашу роль.
— Слушаю! — сказал Кларнет.
— Не перебивайте меня. Понимаете ли, я живу в такое время, когда библиотек уже нет, одна машинная память. Это, конечно, гораздо удобнее, но если нужно откопать что-нибудь древнее, начинаются всякие казусы. Я запрашиваю о Пастернаке, а мне выдают какую-то чушь про укроп, сельдерей, словом, полный набор для супа. С Блоком еще хуже. Миллионы всяких схем электронных блоков. Ведь что ни говори, с тех пор, как они писали, прошло уже две тысячи лет.
— Сколько?!
Маша закусила губу.
— Ну вот, я и проболталась! Фу, дура! Теперь жди неприятностей.
— Я никому не скажу, — произнес в благородном порыве Кларнет, — честное слово, не скажу!
