Мы с Долорес перенесли его в комнату.
Рана оказалась пустяковой. Пуля скользнула по ребру, но, пройди она немного правее, экспедиция лишилась бы еще одного специалиста.
Милн быстро очнулся и снова начал скулить. Долорес хотела сделать ему обезболивающий укол, но он, увидев шприц, пришел в совершенное исступление.
Пришлось дать ему виски.
Мы подождали, пока он уснул рядом с наполовину опорожненной бутылкой, и вышли в коридор.
— Ну, Долорес, вам по-прежнему нечего мне сказать?
Она закрыла лицо руками.
— Не спрашивайте меня ни о чем, мистер Клинч, право, я ничего не знаю!
— Все равно вам придется дать откровенные показания, не здесь, так на Земле.
— Сжальтесь!
Первый раз в жизни женщина стояла передо мной на коленях. И какая женщина! До чего же она была хороша в позе кающейся грешницы!
— О, пожалуйста, умоляю вас, отправьте меня на Землю. Я готова на что угодно, только не переносить этот ужас!
Что я мог ей ответить? Все равно до прибытия пассажирского лайнера они не могли покинуть базу. Отправить ее вместо себя? Я не имел на это права. У меня на руках было нераскрытое убийство, и виновна она или нет, но до окончания следствия нельзя было дать ей возможность скрыться от правосудия.
Ищи ее потом по всему свету.
Я поднял ее и отвел в комнату:
— Успокойтесь, Долорес. Обещаю вам, что, как только я вернусь на Землю, за вами отправят специальный корабль. А сейчас ложитесь спать. За Милном я присмотрю сам; если понадобится, разбужу вас.
Мне не пришлось ее будить. Я лег в кровать и будто провалился в преисподнюю. Терзали кошмары, чудились чьи-то крики, и я долго не мог проснуться от настойчивого стука в дверь.
— Мистер Клинч, мистер Клинч! Откройте, случилось несчастье! — Это был голос Долорес. Я выбежал в пижаме и босиком.
— Что произошло?
— Милн мертв, он отравился.
В комнате Милна пахло горьким миндалем. Я поглядел на кирпичный цвет лица покойника и спросил:
— Цианистый калий?
— Да.
На столе мы нашли мензурку со следами яда и записку. Характерным пьяным почерком было нацарапано: «Я вынужден так поступить, потому что лучше лишить себя жизни, чем…»
На этом записка обрывалась.
10 апреля.
Милна кремировали. Я должен привезти его прах на Землю.
Временами мне кажется, что схожу с ума. Все версии разваливаются одна за другой. Мне никак не удается связать факты воедино. Такого позорного провала еще не было в моей практике.
С нетерпением жду дня отлета. Скоро кончится период муссонов. Старт назначен на 20 апреля — время относительного затишья. Изучаю инструкцию.
