Шхуну встречали. Двое с бляхами на шее и револьверами в кобурах, стоявшие возле лежащего на причале трапа.
- Объездчики зачем? - спросил я, опознав «ведомственную принадлежность» встречавших.
- Проверят груз. - чуть удивленно ответила Вера. - Чтобы запретного не везли. Если бы шхуна чужая была, то пошлину взяли.
- Это всегда так? - уточнил я. - Внимательно проверяют?
- Когда как, - пожала она плечами, - заранее не угадаешь. Могут просто пройтись по трюму, а могут и каждый тюк вскрыть. Вообще не очень внимательно, свои же.
Швартовались недолго и вскоре «Чайка» была притянута к пирсу толстыми пеньковыми тросами, а на ее борт был переброшен трап, по которому объездчики и поднялись на борт. Досмотр прошел быстро и скомкано. Объездчики знали,, что хозяин и почти весь экипаж шхуны погибли, поэтому смущались и проверять тщательно не стали, быстро ушли.
Дальше наступил неловкий момент. Надо было идти в город, встречаться лицом к лицу с реальностью. Мы с Верой об этом в деталях пока не говорили, а самому спрашивать было как-то неловко. Хорошо, что девочка сама заговорила на эту тему:
- Ты сегодня со мной иди, хорошо? Усадьба с дядей у нас общая, но дома разные. В гостевой поспишь, хорошо? Мне так спокойней будет, а то боюсь очень. А завтра как сам решишь.
Наверное, так и правильно. Куда ей сегодня наедине все свои проблемы встречать? Так, с виду, спокойная вроде, но если присмотреться, то видно сразу - внутри все как струна натянуто, у последней крайности девочка, непонятно как и держится. Нет, надо с ней идти.
- Завтра можешь к мне пожить прийти, - сказал Иван. - Дом у меня большой, дети уже взрослые, отселились, жена скончалась давно, так что не стеснишь.
- Спасибо, но это если завтра, - кивнул я.
Грузом заниматься остались шкипер с боцманом, мы же с Верой вышли на деревянную пристань, опустили сумки под ноги, оглядываясь. Я вопросительно посмотрел на Веру, и она указала куда-то вдаль рукой. Я пригляделся - на пыльной дорожке, ведущей к бухте, показалась легкая коляска с запряженной в нее серой лошадью. Вера кивнула на нее, сказала:
- Увидели. Это Василий, он у нас за домоправителя. Он нас отвезет.
Василий оказался негром из крещеных, судя по следам выведенной татуировки на лице. А еще он был немолод, одноног и правил лошадьми тоже одной рукой - вместо второй у него был затянутый в перчатку протез.
Несмотря на увечье, он ловко соскочил с облучка, обнял Веру, доверчиво к нему прижавшуюся.
