- Чуешь? - громким шепотом спросила девчонка. - Стая зажрала. Уйдут теперь, за мы ждать не будут.
- Хорошо бы, - кивнул я, втыкая патрон в окошко ресивера.
Впрочем, теперь, с винтовкой в руках и в укрытии, я чувствовал себя не в пример уверенней, чем на дороге с пустыми руками, да прямо перед стаей. Да еще среди кучи трупов. Трупов… девчонка-то откуда? Из колонны разбитой?
- На дороге…, - сказал я, показав рукой в ту сторону и стараясь говорить медленно: - … там ваши? Ты с ними была?
- С они, - вздохнула она. - Убили все, никто не остался.
- Кто убил?
Она пристально посмотрела на меня, как на слабоумного, затем сказала:
- Негры убили. Кто тут убить может? Засада была. Обоз с товар шел, негры ждали. У иных ружья были, остальные рубили.
- Тут что, Африка? - спросил я, услышав о неграх и вспомнив о гиенах.
- Что? - явно не поняла она меня. - За что ты?
- Ну, где я сейчас? - растерянно огляделся я.
- Не ведаешь? - удивилась она. - А как ты здесь?
- Не помню, - соврал я, решив не блистать рассказами про «яркий свет в машине», не прокатят они тут. - Издалека я, а как сюда попал - не помню.
- На голове ранен, - кивнула она уверенно. - Мозги помялись.
- Ну да, типа того, - обрадовался я, убедившись, что скользкую тему мы обошли.
А мозги у меня и вправду «помялись», даже погнулись. Здорово мне по голове приложило, болит, зараза.
- Бога веруешь? - вдруг строго спросила девчонка.
- Верую. - уверенно кивнул я, хоть сам в этом сомневался глубоко.
- И крест есть?
- Был. - снова очень уверено ответил я, потому что крестильный мой, на шнурочке, дома лежал, в столе, в маленькой коробке. - Но не знаю, где теперь.
Тут тоже не вру. Мне бы знать, где я сам теперь, не то, что крест.
- Потерял или краден, - все так же уверенно ответила девчонка, кивнув своей мысли, а затем добавила. - Одетый странно. Ботинки какие богатые, и шерсть хороша в свитере. Чудно, что не взяли.
- Чудно. - кивнул я. - Но мог и просто потерять - не помню я.
- Говоришь странно. - добавила девчонка.
- Себя бы послушала. - ответил я, а затем спросил: - А там, в пещере, накрытый кто?
Она как то вздрогнула, словно вспомнив, затем лицо ее скривилось некрасиво, словно вот-вот заплачет. Но не заплакала, закусила губу, удержалась. Затем ответила:
- Отец там. Убили его.
Прозвучало глухо. Даже как-то равнодушно. Так бы и подумал, если бы ее лица не видел. Сильный ребенок, уважение вызывает.
- Его ружье? - спросил я, приподняв «винчестер».
- За его. - кивнула она. - Пусть тебе будет. За меня оно сильное, мне револьвер хватит.
