Вскоре после моего прибытия в Гаагу я спросила своего заместителя, Грэма Блуитта, выдвигала ли моя предшественница, Луиза Арбур, обвинения против НАТО. Арбур призвала все стороны, в том числе и НАТО, уважать законы и обычаи войны. Она обратила особое внимание лидеров стран-членов НАТО на то, что под юрисдикцию трибунала подпадают все военные преступления, совершенные на территории бывшей Югославии. 14 мая 1999 года Арбур создала рабочую группу по рассмотрению обвинений против НАТО. Эта группа должна была определить, есть ли основания и веские доказательства для начала полномасштабного расследования. Несмотря на то, что сама я поддерживала бомбардировки, инстинкт подсказывал мне, что эти усилия надо продолжить. Мой интерес к этому делу диктовался не только моим положением. Как прокурора, меня особенно заинтересовало сообщение об одном инциденте — о воздушной атаке на пассажирский поезд, проезжавший по железнодорожному мосту. Почему, подумала я, пилот совершил второй заход на мост, если знал, что первая бомба уже попала в идущий по нему пассажирский поезд?
Мы сформировали комитет по сбору доказательств, необходимых для полномасштабного расследования. Я хотела знать, была ли бомбардировка этого поезда и другие подобные инциденты (в том числе бомбардировка главного сербского телецентра и посольства Китая в Белграде) преступлениями, ответственность за которые должны нести люди, занимающие высокое положение, и не надлежит ли им предстать перед трибуналом. Чтобы начать прокурорское расследование, мне нужны были доказательства совершенных преступлений. Это был первый шаг. Затем мне понадобились доказательства, связывающие эти преступления с высшими военными и политическим лидерами. Во время беседы с журналистом лондонского журнала The Observer меня спросили, готова ли моя служба выдвинуть обвинения против НАТО. Я ответила: «Если я не готова это сделать, то не могу быть прокурором и должна отказаться от своей миссии».[11] Я передала присланные мне материалы председателю комитета Уильяму Фенрику, канадскому адвокату, работавшему в прокурорской службе. Несмотря на критику со стороны Конгресса США из-за того, что комитет трибунала начал рассматривать операцию НАТО (политические лидеры балканских государств — не единственные, кто использует национализм, чтобы набрать очки в предвыборной гонке), я написала длинное письмо генеральному секретарю НАТО, Джону Робинсону. В письме я задавала ряд вопросов об инцидентах, произошедших во время бомбардировок. Нам нужны были детали. Вместо этого мы получили уклончивое письмо на трех страницах, в котором весьма туманно разъяснялось, что военные предприняли все возможные меры предосторожности, чтобы сократить потери среди гражданского населения и атаковать только цели, значимые в военном отношении. Думаю, лорд Робинсон попытался ответить откровенно. Но мне и моим сотрудникам было ясно, что НАТО либо утаивает важную информацию по выбору Целей и другим принятым решениям от трибунала, либо этой информацией располагают только те государства-члены НАТО, правительства которых не собираются делиться ею. Китай не дал нам ничего. Даже Белград отказался от мало-мальски серьезного сотрудничества. Я обратилась к властям страны с просьбой предоставить доступ к информации и документам. Согласие было получено, но нужных сведений мы так и не получили.
