— Я вообще-то медсестрой не нанималась, — пробурчала я, осторожно стирая кровь.
— Для любимого ничего не жалко, — улыбнулся Ражори.
— Не вредничай, — рыкнула я.
— У меня травмы, я вообще умереть могу, так что мне можно, — ответил он. — И ты там понежнее, больно же.
— Будь мужиком, не ной, — проворчала я, но обтирать его начала аккуратней. — Лучше отвлекись и расскажи, что ты учудил на этот раз.
Вода в миске быстро покраснела. Пришлось вылить ее, сполоснуть миску и наполнить заново.
— Я решил, что пора избавить Вселенную от колониальной зависимости, — сказал Ражори.
Я удивленно посмотрела ему в глаза. Рука замерла у него на груди. Глаза Ражори выглядели честными, но поверить в его слова было невозможно.
— Зачем это ты решил? — спросила я, не глядя больше ему в глаза, полностью сосредоточившись на стирании пятен.
— Просто, — уклончиво ответил Ражори.
— А если честно? — я решилась посмотреть ему в глаза.
— Знаешь что-нибудь про моих предков? — поинтересовался он.
— Отец остановил восстание машин, Камиира чуть не убил. А про остальных я ничего не знаю, — ответила я с любопытством.
— Отец действительно был гением, пиратом тоже. А дедуля вообще считался Богом на одной планете, ему кучу жертв всегда подносили… Правда, он тоже был пиратом, на свою планету прилетал раз в год, на корабле космическом…
— Его поэтому Богом считали? — поинтересовалась я. — Небось какая-нибудь совсем заброшенная планета.
— Не знаю, мне про него никто ничего не рассказывал, — бросил Ражори, дернув плечом, когда я начала обрабатывать его рану на левой руке.
— Не дергайся ты! И без того противно сидеть, раны твои латать, а ты еще и дергаешься.
— Вообще-то мне щекотно, можно было бы и посерьезней подходить к работе, — ответил Ражори.
— Так, не уклоняйся от темы! — вспомнила я разговор.
— Они все были людьми великими, прадед тот вообще изобретателем был, за ним полвселенной носились, охотились на его изобретения. Прапрадед подавлял восстания, работал по заказу. Прапрапрадед вообще считался звездным героем, первооткрывателем и первым колонизатором. В общем, ты видишь, что мои предки — народ умный, причем каждый сделал что-то великое, запомнившееся всем. Я тоже хочу в памяти остаться, — сказал Ражори.
У меня рука дрогнула. Ражори свободной рукой раздраженно поймал падающую коробку с препаратом.
— Ражори, не пори горячку! — возмутилась я, с остервенением обрабатывая его рану препаратом (между прочим, самым дорогим и действенным!). — Тебя и так вся Вселенная знает, как пирата всем времен и народов! Ты еще и ищейка, так что не знаю, чего ты еще от жизни ищешь!
