— Внимание, господа! Продолжаем нашу работу. Скиф, пожалуйста, сцену "почти смерти" нашей героини.
Елена Владимировна привычно бросила взгляд на старинный подсвечник, и из-за портьеры в Литературную гостиную неслышно вошла Лена Костарева. Это Она когда-то преподнесла "Елене" столь редкую красоту… Зажгла свечу, улыбнулась Ане Полетаевой, сидевшей на последней "парте", погрозила пальцем Толю и исчезла.
— Показалось, да? — Лидия внимательно изучала строгий профиль вновь обретённой сестры. Елена Владимировна отрицательно качнула головой и, как ни в чём не бывало, продолжала коллёквиум.
— Что больше всего вас раздражает в поведении, скажем так, юной части коллектива "Эха Москвы"?
— Неискренность!
— Равнодушие!
— Манерность!
— Откровенное враньё!
— Бессовестные интонации при сообщениях о смерти людей!
— Стоп-стоп-стоп! Сначала перейдём…
Дверь привычно распахнулась, на пороге возникла пышная фигура пятикурсницы Фёклы.
— Елена Владимировна! Все ждут! Коля Нохрин уже на пирамиду из парт взобрался. На самый верх! Качается. Того и гляди, сейчас рухнет! Бежим!
Она — вполне бесцеремонно — схватила за руку свою Преподавательницу и повлекла её за собой. Свет в аудитории погас, через мгновение все уже сидели в огромном Зале, в просторечье именуемом "Пытошная". Именно здесь проводился "разбор полётов", начиналась и заканчивалась любая экспедиция, любые встречи, защита и вручение дипломов и прочие волнительные моменты жизни обитателей Подземного института.
Кстати, было бы несправедливо не сказать главного: Клоны стали другими. Третий зам бывшего Колдуна сумел-таки лишить их кое-каких, простите, извилин, и теперь в городе Арм ситуация весьма ощутимо изменилась. Хотя…надо признать, отдельные "взбрыкивания" этого гнусного племени частенько ещё наблюдались…
" Нам вождя не доставало!" — точно про них пел Высоцкий. — "Настоящих умных мало."
Но, как водится, заранее ничего абсолютно предсказать было невозможно. Закрытая, так сказать, информация…Для других Субстанций — типа…Вселенная, Космос…
…..Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как потемнело в глазах и силы полностью оставили её. Хорошо, рядом был табурет, женщина опустилась на него и как-то отстранённо подумала: " Наверное, всё." Сердце болело невыносимо, дышать было нечем, всё стало ненужным, безразличным, и мучило одно страстное желание: лечь на пол и закрыть глаза.
Потом стало легче, и женщина — нет, бабушка, как сказали вчера в магазинчике вдрызг пьяные, но вполне безобидные парни лет тридцати — попыталась встать. Тщетно. Когда всё повторилось с зеркальной точностью снова, подумала: "Надо вызвать "скорую"…
