— Удивительно: совсем не меняется человек. Мы тоже хороши: Клоны хозяйничают, а порядочные люди вынуждены забиваться в подполье либо притворяться, — мысленно бормотала Даша, кутаясь в огромный пышный платок.
Она подошла к знакомому дому, подняла глаза и ахнула: возле балкона, на котором был установлен противень из духовки, вились не только любимые всеми синички, но и большие, тяжёлые птицы: галки длиннохвостые, сороки-белобоки, голуби.
— Ничего себе, — вслух восхитилась она. — Мария организовала столовую для птиц, а они известили своих пернатых друзей во всей округе!
— Да, мы такие! — низенькая сгорбленная старушка охотно поддержала разговор, извлекая из сумки газету " Пятница". — Вот вам программа в подарок. Хожу в "Виват" для своих соседок, не все могут идти по такой погоде.
Она отправилась дальше по протоптанной в глубоком снегу тропинке, а Даша вытерла слё-зы: безумно жаль было людей, умевших сохранить такую сердечную доброту в самых невыносимых условиях жизни, когда буквально каждая семья кашинцев едва не умирала с голоду: кризис.
Надо сходить в магазин, купить гостинцы для обитателей этого дома, подумала девушка и направилась вглубь района.
— Нет, почему так глупо была устроена жизнь даже в ХХ1 веке? — спрашивала Она себя чуть ли не вслух. — Почему именно в России такие бессовестные правители?
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови…
— Вот уж точно мой любимый Лермонтов сказал про Мутина…А народу все равно, кто там, наверху…Как страшно! Равнодушные, холодные, измученные люди…Что я бы делала тогда, если бы жила среди них? Наверное, пошла бы преподавать в школу… Всегда же молодёжь тоньше всех чувствует будущее… Читала бы им грустные строки:
— Люблю дымок спалённой жнивы,
В степи кочующий обоз,
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз…
А иногда призывала бы к борьбе за счастье народа:
— Твой стих, как божий дух, носился над толпой
И, отзыв мыслей благородных,
Звучал, как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных…
И тогда мои ученики даже родителям помогали бы стать неравнодушными, хотя, мы знаем, у каждого бывают невесёлые настроения.
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Даша снова вытерла слёзы, закуталась плотнее в пушистый платок и, перестав шептать доро-гие сердцу строчки, направилась к входу в магазин.
