Я быстро склонился к ее рукам и выпил все до капельки, нежно проведя губами по ее ладоням. Ее затрясло. Не знаю, как я смог совладать с собой и не схватить ее в объятия. На горлышке пульсировала трогательная голубенькая жилка, она старательно прятала глаза. Еще было слишком рано. Мысленно отделив себя от нее прозрачным туманным щитом (вряд ли она знала такую степень защиты), я взял ее за руку.
— Вода очень холодная. Поехали? — тихо спросил я.
Она зябко поежилась. Я видел, что ее отпустило. Абсолютно спокойным голосом она произнесла:
— Пойдем, пожалуй, действительно свежо, — и, не оглядываясь, грациозно прошествовала к мотоциклу.
Настоящее время. Кошка.
Изящной, с лоснящейся шкурой,
С таинственной дымкой во взгляде,
Я сяду надменной фигурой,
В зрачки твои пристально глядя.
С привычной кошачьей ленью,
Скользя на пушистых лапах,
Мелькаю я черной тенью
Смакуя твой вкус и запах.
Я вечным инстинктом кошки
Чутьем череды поколений
Помню тепло ладошки,
Берущей меня на колени.
Царапну по чуткой коже,
С грацией гордой и нервной.
Насильно держать не сможешь,
Бессмыслица это, наверное.
Но кошка умеет тоже
Быть нежной, послушной, верной…
Мы вернулись домой. Раздавая ценные указания о том, куда нести воду, я ступила на крыльцо и вдруг в нерешительности остановилась. На крылечке сидела моя старая знакомая — большая черная кошка. Вид у нее был изрядно потрепанный, видать, досталось бедолаге. Периодически она у меня появлялась, всегда в неожиданное время (я ведь и сама бывала здесь редко) и всегда в неожиданном месте. То я, проснувшись утром, обнаруживала ее спящей в своих ногах, то она заявлялась на кухню, когда я жевала что-нибудь на редкость вредное, типа колы и чизбургера. Тогда она вызывающе вспрыгивала прямо на стол и как бы случайно задевала бутылку пушистым боком, после чего кола оказывалась разлитой по близлежащим горизонтальным поверхностям, а кошка довольно спрыгивала мне на колени. Надо отдать ей должное, она не очень меня напрягала, я давно привыкла к ее выходкам.
Сама для себя я решила, что это кошка бабушки, которую я помнила, еще будучи ребенком. Ну и что, что сама бабушка давно умерла, а кошки столько не живут. Бабушка у меня была не простая, и вполне могла как-нибудь кошку заколдовать, чтобы она жила долго, ну и присматривала за мной, что ли. А как это еще можно назвать? Кошка никогда не питалась в доме. Я вообще не видела, чтобы она что-нибудь ела, а вот воду из источника пила. Я всегда наливала ей в блюдце этой воды, когда приезжала. Еще, она не любила ласку, и гладить себя давала крайне редко. Высший жест благоволения — прыжок на колени, пристальный взгляд, довольно дерзкое "мяу" и — шасть на пол. Бабушкину кошку тупо звали Муркой, ну я и эту так звала, а кошке было, похоже, все равно, потому что ни на имя, ни на "кис-кис" она все равно не отзывалась, и приманить ее было бесполезной идеей. Но все-таки я была рада ее видеть. Надеюсь, и она меня тоже.
