Всю неделю машина стояла в гараже под охраной трех замков и задвижек, а в субботу, днем, Максим Ионыч и Мария Петровна дружно выталкивали ее во двор по бетонкой дорожке, мыли чистой колодезной водой, протирали белыми тряпками не только салон и кузов, но и колеса, и мотор, и весь задний мост. Затем Максим Ионыч садился на место шофера, брался за руль, а Мария Петровна умещалась с ним рядом. Так, не двигаясь с места, они «ехали» в воображаемое «куда-то» часа два, иногда и больше — сколько хотелось.
Впоследствии Максим Ионыч накупил книжек с картинками про разные города, местности и страны.
Когда наступала очередная суббота, исполнив обряд, он спрашивал у жены:
— Ну, подруга, куда же сегодня спутешествуем? Где мы еще не бывали, чего не видали?
Со стороны, на холодный взгляд, их увлечение казалось чудачеством, необъяснимой странностью, но люди ведь разные: одним надо много, а другим хватает и крохотной радости.
Тесно прижимаясь друг к другу, выстроились тополя. Тут же снуют стрижи, живущие в глубоких норах крутого берега, который за лето зарастает зеленым крепким вьюнком и темно-зеленой пахучей полынью.
У моста, почти в воде, одинокая ива, очень толстая, с крепкой морщинистой корой, с нежными отростками молоденьких веток.
Мост добротный, со всеми приспособлениями, надстройками: большой ледокол на стрежне, в четыре метра перила.
В летнюю пору, бывало, у моста гам, смех, крик, купанье с утра до вечера. Когда солнышко упадет за горы, посиневшая от купанья детвора натягивает на пупырышную кожу нехитрую свою одежонку и, сломя голову, бежит по домам, голодная, застуженная.
А к вечеру ближе молодежь подваливает. Цыкает на запоздалых купальщиков:
— А ну, кончай полоскаться, шелупонь! Крапивой бы вас, чертей!
Другой раз всерьез пугнут:
— Соли, ребята, соли их, соплячьи души!
Зазевавшегося купальщика хватали и тут же огородным черноземом «солили».
Грязный, перепуганный малец, размазывая по лицу слезы, снова лез в воду и, вырвавшись наконец, хватал рубашку, штаны и, отбежав порядочно от обидчиков, кричал бранно с обидой:
— Женихи несчастные, девишники лупоглазые, табашники, хлызды!
Забегал в крапиву, одевался и, почесывая ужаленные места, бежал дальше, к дому.
На мосту мели устоявшуюся пыль девчата и парни, пела с придыхом старая, в скольких местах клеенная гармонь.
Мост не только место для гулянья. Его не минуешь в любом случае, потому что он соединяет Нижний Конец, Верхнюю улицу, Козловский переулок, Новый и Старый Свет.
