Мередит сочувственно улыбнулась и серьезно спросила:
— А как твоя мама восприняла новость?
— Молча. Я, собственно, не знаю, как она отнеслась. Со мной говорить об этом не хочет и не желает слышать никаких упреков в папин адрес. В общем, все плохо, — с горечью заключил Люк, поднял голову, посмотрел в глаза собеседницы. — Как он мог? Я папу имею в виду. Как он мог ее… нас обоих столько лет обманывать? Зачем? Они с мамой были так счастливы и так подходили друг другу, по крайней мере, как мне кажется. Никогда не ссорились, заботились один о другом…
— Люди часто портят себе жизнь. Не нарочно, так уж выходит.
Он только что узнал, поняла Мередит. Жестокое открытие, хотя не уникальное. В душе зашевелились собственные наполовину заснувшие воспоминания.
— Тогда пойду к ней, — объявила она.
Карла выглядела усталой, осунувшейся, однако не плакала, вопреки опасениям Мередит. В принципе она считала ее довольно стойкой, хотя убийство безжалостно срывает любой крепкий панцирь, обнажая хрупкие кости.
— Чай, джин с тоником? — спросила Карла, как только гостья села, и добавила, как бы оправдываясь: — Я вовсе не присосалась к бутылке. Люк за мной слишком строго следит.
— Давай джин. Чай я уже пила у соседей.
Карла подошла к бару, принялась возиться, бросила через плечо:
— Лимон? Лед? Придется на кухню пойти. Извини.
Мередит открыла рот, чтобы попросить не беспокоиться насчет льда, а хозяйка уже исчезла. Через несколько минут вернулась с напитками, вручила ей порцию, села рядом в кресло, приветственно взмахнула высоким стаканом.
— За память о лучших временах!
В голосе прозвучала едкая горечь, и Мередит не присоединилась к скорбному тосту.
— Виновного найдут, Карла. — Слабая попытка утешения. Сейчас особенно чувствуется непоправимая окончательность смерти. Ну и что, если убийцу поймают? Эндрю ушел навсегда. — Я Люка возле дома встретила, — сообщила она.
— Бедный мальчик. Его мир рухнул. Он боготворил отца. — Неожиданно Карла добавила: — Я знала, конечно. Люк думает, будто не знала, а я давно знала.
По-настоящему растерявшись, Мередит пробормотала:
— Ах, вот как… — и поспешно спросила: — Кажется, я понимаю, о чем идет речь, но все-таки хочу уточнить…
— Ты о девочке, дочке Эндрю, которая невесть откуда явилась? Я о ней и говорю.
— Он тебе рассказал?
Карла хрипло и коротко рассмеялась:
— Эндрю? Господи боже, да что ты! Словом никогда не обмолвился. Старался меня уберечь. Так он мысленно сам формулировал. Не хотел, чтобы я огорчилась или закатила сцену. Эндрю терпеть не мог сцен, самого себя оберегал. Нет, я знала просто потому, что, в конце концов, жена всегда знает, правда?
