– Можешь думать, что хочешь, но я увлечен тобой, Андрей. И жажда поцелуев, точнее, её отсутствие – это еще не показатель…
Машмул Верь-Явь
Жизнь делает такие кульбиты, что я за ней не успеваю. Я ведь уже говорил, как сильно раздражал меня Алиэль даже после того, как мне удалось в лекарском крыле поговорить с Андреем. Я все время подсознательно ждал от него очередного подвоха, предательства, унижения. Дождался. Подвоха, но совсем не того, что ждал. И это было настолько неожиданно, что я растерялся. Да, растерялся и лишь много позже понял, что вовсе не охладел к нему, как думал тогда. И чувства проснулись снова.
Начну по порядку. Этот новый для меня виток начался в тот день, когда он сам, первый, пришел ко мне в комнату. Конечно, поначалу я не понял, что он, как истинный рыцарь, сделал это только ради Антилии, которая встречалась на их светлой половине с Карундом. И в первый момент все мои мысли были лишь о том, что наш светлый недотрога с присущим ему тайным любопытством решил узнать, каково это – провести ночь с мужчиной. Вот и пришел. Развлечься захотелось. Так я думал. Но его признание относительно Лии и Кара меня поразило до глубины души. А потом…
Мне совсем не даются эти их светлые формулы. Наша магия другая, и формулы у нас иные, к тому же, я старше остальных, поэтому мне сложнее перебарывать в себе заложенные с малых лет стереотипы. Я запутался и наделал ошибок в расчетах, а он помог. И это снова удивило меня настолько, что я попробовал раскрыться ему. Не бездумно, нет, и вовсе не поддавшись порыву, как могло показаться. Мне хотелось вытянуть из него хоть немного информации и самую небольшую толику чувств, если он, конечно, был на них способен.
Вытянул. Немного, но мне тогда хватило. А потом… Все так быстро завертелось. Я уже не мог остановиться. Я провоцировал его на каждом углу и каждый раз с откровенностью ребенка удивлялся, когда он отвечал мне. Когда бросал все эти свои говорящие взгляды, когда срывался на глухое рычание или шипение, возмущаясь моими словами и намеками, когда неосознанно со своей стороны придвигался ближе. Я все это подмечал, и душа готова была вывернуться наизнанку от радости: неподдельной, детской, наивной до ужаса, но все же я ликовал. Не как победитель, наконец загнавший в угол арены очередного противника, нет. Мне было радостно оттого, что я не ошибся: где-то глубоко внутри Алиэль был именно таким, каким представлялся мне в первые дни жизни при университете. И я все еще желал быть с ним.
