— Что будем делать потом? — спросила я ее.
— Сначала перевязка, а потом придут доктора. Пиннок всегда ходит за ними, носит истории болезней — и все ради того, чтобы строить глазки доктору Коллендеру.
— А кто он такой?
— Помощник ординатора. Обалденный красавчик!
Она рассказала мне, что хирургическая бригада состоит из ординатора мистера Хораса Мэйхью и докторов Коллендера и Маллена.
— Хирургическое отделение меня мало интересует, — продолжала она. — Я раньше работала в терапевтическом, под началом сестры Тайлер, но она вышла замуж за доктора Роу и перешла работать в частный госпиталь.
Я взглянула на большие часы, висевшие в палате, и задумалась. Дети, должно быть, уже ушли в школу. Если бы я сейчас была дома, то в это время ходила бы по рыночным рядам с большой корзиной, озабоченная вечной проблемой: что купить на обед?
Как там, интересно, справляется моя мачеха? Она была милой и доброй женщиной. Папа встретил ее однажды в доме у своих друзей, и дети сразу полюбили ее. Но не забудет ли она про микстуру от кашля для Билли и про то, что Энн до сих пор не может заснуть без своего кролика?
Поднимавшийся из мойки пар окутывал меня, словно туман. Чей-то резкий голос оторвал меня от размышлений:
— Вы еще не закончили, сестра? Поторопитесь! Через пять минут вы должны быть в стерилизационной комнате.
Итак, я заработала свой первый выговор за то, что размечталась посреди рабочего дня. Вскоре я уже вместе с сестрой Пиннок укладывала в тележки перевязочный материал, который всегда должен быть наготове в каждом отделении.
— Завтра тебе придется делать это самостоятельно, — предупредила она меня. — Нет, сюда не эти тампоны. И ты положила сюда не те щипцы. Анатомические, я сказала… Нет, резиновые трубки туда!
Она молниеносно управилась со своей тележкой. Я все еще ковырялась со своей, и меня это злило. В конце концов мы все-таки закончили, и старшая сиделка отпустила меня выпить кофе.
— Наденьте чистый передник, — сказала она мне резко. — Ваш выглядит так, будто вы работали в нем в саду!
Возмущение и отчаяние охватили меня, когда я направилась к корпусу, где жили медсестры. Дашфорд сказала мне, что его называют «Бастилия». Подходящее название, решила я, обозревая мрачное кирпичное здание с рядами викторианских окон. Пристроившись в столовой в самом конце длинного стола, я в одиночестве тоскливо пила свой кофе. Столовая выглядела такой казенной и обшарпанной, что мне захотелось заплакать.
