— Как я сказала мистеру Кифли — сразу после твоего дня рождения.
— Прекрати, Люсиль. Виделась с ним и позже. И я это должен знать — сейчас же.
Она поняла по глазам мужа, насколько все серьезно. Ошеломленная, судорожно соображала, что ему рассказать: немыслимо ведь открыть всю правду. Но кое-что все-таки нужно сказать, чтобы его успокоить. Придется назвать детали, подробности для правдоподобия. Впервые она испытала чувство острой вины за то, что вытворяла с Дэнни. Это и в самом деле ужасно — с родным братом мужа. Жаль, что нельзя сделать как в фильме: перекрутить, чтобы стало лучше, чем в действительности. Ничего подобного раньше она не делала, и в мыслях такого не было. Рут об этом много болтала, но ведь все только слова. Собственно, Ли сам -виноват, что так случилось. Воображает, что можно сунуть ее в эту вонючую дыру на Аркадия-стрит, выдавать смехотворные суммы, и она здесь будет таять от счастья! Если вы привыкли к веселью, всяким приятным развлечениям, никто не смеет требовать, чтобы приспособились к жизни, где и университетская вечеринка становится великим событием.
— Так я жду, — настойчиво повторил Ли. — Выкладывай.
Мысль ее работала на полных оборотах: перебирала, приглаживала, заметала.
— Ну хорошо. Виделись мы. Но я ему обещала… Он вздохнул:
— Мне нужно услышать все. Начинай.
— Ладно. Вчера прошло две недели. Видела его только один-единственный раз. Было утро, я гладила, а он зашел через черный ход — выглядел мрачным, озабоченным. Я сказала — тебя нет дома, а он обратился с просьбой. У него, мол, неприятности, и ему нужно, чтобы я кое-что припрятала в доме. Тебя не хотел просить, потому что начнешь выспрашивать и так далее. Ну, я и пообещала.
— Потом он приходил за тем, что оставил?
— Нет, был здесь только в тот единственный раз. Это еще здесь.
— Давай принеси.
Она встала, чтобы направиться в кухню за банкой с мукой, но вспомнила, как Дэнни требовал не раскрывать конверт, чем пригрозил ей, если ослушается. Поэтому подошла к шкафу и, раздвинув вешалки с платьями, достала из сумки конверт с деньгами. Кляня себя за глупость, за то, что не догадалась припрятать для себя часть, швырнула конверт Ли. Купюры разлетелись по воздуху, опустившись у его ног и на постели, а ей хотелось смеяться до слез, видя его изумление.
Медленно собрав бумажки, сосчитав, Ли вложил их в конверт.
— Тысяча долларов. Для чего?
Она снова уселась перед зеркалом.
— Говорил, какие-то осложнения, и это деньги на дорогу, если у него ничего не выйдет. А если все получится, можем их оставить себе. И если его убьют, тоже можем взять.
