Работа с детьми ему нравилась — давала ощущение твердой жизненной цели. Он с удовольствием наблюдал, как растут и меняются дети, чувствуя и себя причастным к этим переменам. В минуты уныния вынужден был признаваться себе, что без радости, доставляемой работой, жизнь его стала бы невыносимой. В такие минуты он четко сознавал, в какой капкан так слепо угодил — в надушенную ловушку. Шелковую, опутывающую, как паутина, удушливую. В ловушку по имени Люсиль.
Он взял следующее сочинение. Класс был новый, он пока еще привыкал связывать фамилию с внешностью. Джилл Гроссман. Забавная пугливая мышка, почти альбиноска с прыщавым личиком, в очках с голубой оправой. Но ее сочинение свидетельствовало о таланте. Он с удовольствием предложит ей посещать внеклассные занятия, которые проводил у себя дома с некоторыми учениками.
Однако в этом году Люсиль переносила такие домашние встречи с еще большим трудом, чем в прошлом. Она считала бессмыслицей все, что человек делал бесплатно, для собственного удовольствия. В такие вечера Люсиль ускользала в кино.
Поставив оценку за сочинение Джилл и приписав рецензию, в которой предостерегал ее от чрезмерной цветистости и педантичности, взглянул на часы — уже четыре. Возможно, Люсиль не забудет купить упаковку с холодным пивом, о чем он ее попросил. Хотя вряд ли. Был уверен, что принесет с собой нечто иное — вечные попреки: как это противно — вместе с Рут, ее лучшей подругой ходить на общественный пляж, а ведь вполне можно стать членами Гроун-Ридж-клуба — он же совсем недорогой, и попасть туда легко — там прекрасный бассейн, вечером вода подсвечивается; она сможет брать с собой Рут, и всю зиму было бы куда ходить на танцы. А они отказываются от членства в клубе, конечно же, потому, что он ее не любит — единственное объяснение.
Муж воспринимал ее такой, какая есть: растолковать Люсиль, что такое хозяйственные расчеты, было попросту невозможно — от цифр ей становилось скучно. Любая попытка разъяснить ей их финансовое положение неизменно превращалась в повод начать все сначала.
— Раз мы настолько бедны, что не можем вступить ни в один, даже самый дешевый клуб, почему не напишешь новую книгу и не заработаешь какие-нибудь деньги? Ты ведь уже написал книгу, разве нет? Можно писать для телевидения, или кино, или для крупных журналов, так ведь? Если бы ты не таскал сюда этих чокнутых детишек, мог бы сочинять и зарабатывать, чтобы мы жили лучше. Но ты не хочешь, чтобы у меня были красивые вещи. Ведь правда? Тебе на это просто наплевать.
