— Да, — сказал я. — Выпей и ты чашечку. Диана проснулась?
— Нет, — ответил он. — Насколько я знаю свою жену, она еще не скоро продерет глаза после вчерашнего. Мы все здорово накачались, да? Надеюсь, ты на меня не в обиде?
— Нет, вовсе нет, — успокоил я его.
Я налил ему чашку чая, и он уселся за стол. Вид у него был довольно помятый, а бледно-розовая пижама совсем не шла к землистому цвету его лица.
— Ты одет, — отметил он. — Давно встал?
— Да, — ответил я. — Мне не спалось, и я решил прогуляться.
— Значит, это твою машину я слышал?
— Наверное.
От чая мне в целом становилось лучше, но на лбу выступила испарина. Я чувствовал, как у меня по лицу струится пот.
— Ты неважно выглядишь, — критически заметил он. — С тобой все в порядке?
Я вынул из кармана носовой платок и вытер им лоб. Снова учащенно забилось сердце — должно быть, чай подействовал.
— Так случилось… — медленно произнес я, слыша как бы со стороны свой голос, с трудом выговаривающий слова, словно в чашке был не чай, а приличная доза алкоголя, которая на время вышибла меня из равновесия. — Так случилось, что я оказался невольным свидетелем ужасного преступления, и это не выходит у меня из головы.
Он поставил чашку и вытаращил глаза.
— Что-что?
— Мне захотелось подышать свежим воздухом, — начал я торопливо, — и тогда я отправился на машине в одно хорошо известное мне место, примерно в трех милях отсюда, неподалеку от морского рукава, и увидел там, как село на мель одно судно. Был ужасный шторм — и парень, что находился на борту судна со своей командой, был вынужден спустить на воду шлюпку. Они благополучно добрались до противоположного берега, но тут случился весь этот ужас…
Я налил себе еще чаю; руки у меня дрожали.
— Эти бандиты, — сказал я, — эти головорезы на том берегу… У парня с судна не было ни малейшего шанса спастись. Они не стали пускать в ход ножи или что-нибудь еще, они просто сунули его головой под воду и держали, пока он не захлебнулся.
— Боже мой! — воскликнул Билл. — Боже, какой ужас! Ты уверен?
— Да. Я сам все видел. Видел, как его утопили, беднягу…
Я встал из-за стола и принялся шагать взад и вперед по кухне.
— Что ты собираешься предпринять? — спросил он. — Может, лучше позвонить в полицию?
— В полицию? — переспросил я. — Полиции тут делать нечего. Я вот думаю о сыне этого бедолаги. Он ведь болен, и кто-то должен будет рассказать обо всем ему и другим родственникам.
— Но, черт возьми, Дик! Это же твой долг — известить полицию. Я понимаю, тебе неохота впутываться в эту историю, но ведь речь идет об убийстве, разве не так? И ты говоришь, что знаешь парня, которого утопили, и его сына?
