Седьмой – еще ближе, у самых окон второго этажа. Восьмой снаряд разбил-таки окно – послышался звон стекла и негодующие, испуганные крики. А ведь снарядов десять, и что, если, влетев в разбитое окно, искры фейерверка вызовут пожар? Мы же не расплатимся никогда! И вдруг все увидели, что девятый снаряд пошел точно вверх, так, как и должен был, и его роскошная вспышка случилась на совершенно безопасной высоте. И десятый тоже разорвался в небе под наши ликующие крики. Позже, когда улеглась суета, выяснилось, что, пока все глазели, Платон и Дим добежали до места запуска и, отпихнув растерявшихся парней, подобрались к установке и выпрямили ее. Я так понимаю, что это дело опасное – хватать руками пиротехнику как раз в тот момент, когда из нее шарашат один за другим снаряды, но они это сделали. Приехавшие пожарные оказались не нужны, а скорая сделала пару успокоительных уколов особо нервным постояльцам. Оказалось, что комната, где разбилось окно, была чем-то вроде кладовой: там хранились мебельные балдахины, полотенца, постельное белье и прочие хорошо горящие вещи, так что слава богу, что все обошлось без пожара.
Уставшие и переполненные впечатлениями, мы побрели спать. Платон и Дим отправились улаживать проблему с управляющим. Когда Дим вернулся, я уже была в кровати. Мишаня храпел, но мы с Ларисой засыпали Дима вопросами:
– Ну что? Ну как? Дорого нам это будет стоить?
Дим сказал, что Платон расплатился за разбитое окно и купил ящик шампанского, приказав завтра утром доставить каждому, чьи окна выходили на парадное крыльцо, бутылку и коробку шоколада в качестве моральной компенсации за переживания и нервный стресс.
– Во сколько же это ему обойдется? – испуганно спросила я. – Может, все же скинуться?
– Платон сказал – не надо. Вообще-то он парень не бедный, просто не понтовый, – буркнул муж, забираясь в кровать.
Больше разузнать ничего не удалось, потому что Дим просто по-свински заснул.
До Праги мы добрались без проблем автобусом и пошли гулять. Мне очень понравился город. Первое, что мы увидели в современной его части, – это телевизионную башню. Башня ниже Останкинской, но зато по ней ползают толстенькие младенцы. Это совершенно фантастическое зрелище – вверх и вниз двигаются (не двигаются, конечно, но как будто), ползут детишки до годика, самого такого ползункового возраста – пухленькие, смешные. Допрошенный нами горожанин, мешая русские и английские слова, рассказал, что это проект какого-то художника – он сделал детишек для международной выставки как протест против абортов. А потом их поселили на башне. Надеюсь, ползунки улучшили демографическое положение в стране.
