Статус замужней женщины мало что изменил в жизни Елизаветы. Разве что появились обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки да штамп в паспорте на страничке о семейном положении. Еще прибавился целый комплекс забот о муже, который благосклонно принимал ее заботу и в принципе ничем не занимался. Через год с небольшим Елизавета ясно поняла, что такое семейное благолепие не для нее. При подобном положении вещей счастья ей не дождаться. Сергей оказался инертным и избалованным маменьким сынком, которому было неинтересно все на свете. Работать изо дня в день глупо, заводить ребенка рано, ходить по магазинам, готовить, стирать, убираться и устраивать быт обязана женщина. Лиза поняла, что совершила ошибочный шаг, но терпеливо тащила ярмо «семейного счастья». С одной стороны, некогда было скандалить и устраивать разборки. От скандалов все равно толку ноль целых и столько же десятых. Надо было расставаться, это было очевидным. Но мама так страстно и горячо умоляла не торопиться, что Лиза махнула рукой и оставила все как есть, хотя искренне не понимала, на кой черт ей такая необыкновенно «счастливая» семейная идиллия. Как можно строить семейное счастье в такой ситуации, непонятно. Из ничего что-то, кроме пустоты и разочарований, получить вряд ли возможно. Убеждать, воспитывать, надеяться, что ты сможешь перевоспитать сложившуюся личность? Полный бред. Взрослого человека перевоспитать невозможно, глупо надеяться на обратное. Вот тебе и общепринятые нормы и рецепты семейного счастья. Сергей не пьет, не курит, не изменяет, характер у него покладистый, ровный. Одна беда – он никакой. Как был до женитьбы маменькиным сынком, так им и остался. Только место жительства поменял. Взрослеть, а тем более брать на себя ответственность за семью он не собирался. Его и так все устраивало. А Елизавете больше всего не хотелось превратиться в заботливую жену-мамочку.
Иногда она спрашивала себя, с какой стати Сергей должен сибаритствовать на ее территории и спать на ее диване, и не находила ответа. Со стороны все выглядело пристойно и замечательно. Но радости такая жизнь не приносила. Елизавета понимала: их союз обречен. Но затевать развод не было ни сил, ни времени. Так и жила, бегала по кругу без остановки, разрывалась между работой и мужем.
Самое интересное началось года через полтора. Свекровь, общение с которой долгое время ограничивалось телефонными разговорами, неожиданно зачастила в гости к молодым. Елизавета в принципе ничего не имела против родственных взаимоотношений, но это был, что называется, не тот случай. Каждый визит строгой, придирчивой, довольно язвительной дамы превращался в инспекционную проверку. При этом «добрая» женщина избирательно определяла время своих посещений. Она заявлялась к молодым непременно в тот момент, когда у Лизы выпадал выходной. Едва переступив порог, начинала ворчать и делать едкие, несправедливые замечания. Придиркам не было конца, очень изобретательная по этой части женщина. Рот сварливой и очень вредной тетки не закрывался даже во время еды. Порой Лизе казалось, что, вопреки всем законам анатомии, ее свекровь состоит из одной желчи. Мужу было все равно, он, по всей вероятности, давно привык к маминому несносному характеру, а Лиза после каждого визита стареющей фурии чувствовала себя опустошенной и измученной.
