– Ну да… То есть поняла, чего ты от меня хочешь…
– Слава богу. Дошло, наконец. Только это… Слышь, Инга… Только у меня два условия! Никаких алиментов – это раз. Умер так умер. И никаких домов престарелых для мамы – это два.
Мама все-таки. А я ей сын родненький. Ну что, согласна на такой вариант?
– А если нет? Если не согласна?
– Что ж, тебе же хуже. Тогда, как мама говорит, жену свою новую сюда приведу. И ничего у тебя не будет. Ни сейчас жизни, ни потом квартиры. Так что решай. Есть, конечно, еще и третий вариант: вещи в чемодан – и туда, откуда приехала. К папочке своему орденоносцу. Он тебя примет, ты ж у него любимая дочь…
– Нет. Нет, Толик, я согласна. И на развод согласна, и за Светланой Ивановной ходить согласна. Подавай завтра заявление в суд. И из квартиры выписывайся. Я согласна, Толик.
Он осмотрел ее с головы до ног грустно и внимательно новым, тяжелым мужицким взглядом, усмехнулся слегка, чуть скабрезно, чуть извиняясь:
– Господи, и где ж мои глаза были… Чего я в тебе тогда углядел-то? Ни задницы стоящей, ни титек приличных… Ты только зла на меня не держи, Инга. Я перед тобой ни в чем не виноват. Замерз я с тобой совсем. Так замерз, что в другую вот жизнь бегом бегу, будто спасаюсь. Любовь там у меня. Настоящая, человеческая. Там отогреют. Танька, она баба горячая, толстомясая… А с тобой мне холодно. Я бы и мать с собой в ту жизнь забрал, да Танька не хочет. У нее и своя парализованная лежит… Да ничего, за квартиру-то можно туда-сюда и побегать, не убудет с тебя!
А я мать навещать буду, конечно. Как получится. И звонить…
– Да все нормально, Толик. Я не обижаюсь. Ты иди. Пусть все будет так. Ты, наверное, и впрямь заслужил…
Инга тогда на него не обиделась, даже вздохнула свободнее. Наверное, и впрямь ее эта однобокая жизнь тяготила – нельзя так с человеком поступать. Нельзя решать свои проблемы через другого.
– Иди, Толик, – еще раз повторила она уже более уверенно. – Тебе другая любовь нужна. И женщина другая. И прости, что отняла у тебя целых десять лет. Иди, наверстывай. Новых детей рожай. Жить так жить – с самого начала. И назад не оглядывайся.
– И что, даже за Анютку не обидишься? – поднял он на нее удивленные глаза. – Я ж ее тоже бросаю, выходит… Без алиментов…
– Не-а. Не обижусь. Просто тебя на всех не хватит, Толик. Мало тебя на всех. Не тот случай… Чего же на тебя обижаться-то?
– Не понял… Это ты так издеваешься, да? Насмехаешься?
– Да бог с тобой! Нет, конечно. Просто Анька – девочка самодостаточная. Ей особо никто и не нужен. Я так думаю, что сильно тосковать, до настоящего горя, она и не будет. Она в свои девять лет уже умная и знает, чего хочет. И на тебя тоже, я думаю, не обидится…
