– Я отношусь к работе как профессионал! – ответил кассир. – Думаешь, кто-нибудь зайдет в «Гуддэй» второй раз, если его покормят просроченными продуктами? То-то. А нет выручки – нет зарплаты.
Вова ласково погладил блюда с пирожными, полюбовался на него со всех сторон и поместил его на витрину.
– Ты что, собираешься тут работать всю жизнь? – спросила я.
– Может, и всю, если стану директором! А может, и в другой ресторан перейду, попрестижней, когда колледж пищевой закончу… Тебе-то какое дело? – спохватился парень, снова посуровев.
– Да так… просто интересуюсь… хочу поучиться у старших товарищей! – Я снова подпустила чуток лести. – А взаймы у тебя не найдется… рублей… хоть семьсот?
– Ага, сейчас! – огрызнулся выдающийся ресторатор. – Может, тебе еще яхту личную одожить и машину? Да кассирам вообще нельзя денег при себе иметь, знаешь про это?
– Почему?
– Чтобы никто не подумал, будто из кассы своровал… А, ладно, надоела! – Вова отмахнулся от меня, увидев посетительниц, покидающих заведение. – Всего доброго!
– Спасибо, все было очень вкусно! Обязательно придем к вам еще! – ответили две старушки, кланяясь моему новому знакомому.
Тот в ответ расплылся в улыбке. Потом заметил меня и вновь сдвинул брови:
– Ну, что стоишь? Делать нечего? В тубзик сходи, распишись!.. Добрый день! Что вам угодно?
Что ж это за свинство?! Все только и делают, что посылают меня подписывать туалет! Злюки! Нет, чтобы пообщаться, предложить дружбу… Может, это из-за того, что у меня короткие ногти, глупая деревенская косичка и отсутствие косметики на лице? Точно! В этом все и дело, вероятно!
Проверять уборную было еще не время, зал по причине малого количества посетителей был чистым, так что Катя отпустила меня на обед. Впрочем, прочитав это слово, не спешите воображать себе большую столовую, первое, второе и компот! Под «обедом» в «Гуддэе» понималось право посидеть двадцать минут на лавочке в раздевалке, взяв с собой бесплатно гамбургер и чай.
Стоило мне устроиться между чьих-то сумок и плащей и приступить к трапезе, как в раздевалку влетела незнакомая девица в клетчатой форме с помятым, испачканным чем-то бумажным пакетом. Бросив на меня оценивающий взгляд и, видимо, решив, что я не представляю для нее опасности, коллега развернула свое «сокровище». Извлекла оттуда шоколадное пирожное и стала пожирать: иначе и не скажешь, судя по тому, как жадно и быстро запихивала она лакомство в себя. Вот только лакомство ли? Пирожные подозрительно походили на те, с кончившимся сроком годности, которые Вова собирался выбрасывать.
