- Надеюсь, Джон, ты не намерен вновь втянуть меня в историю вроде прошлого раза в Норт-энде? - спросил Фрэнки.
- Нет, тут совсем другое. Но между прочим я считаю, что и тогда ты мог бы справиться, если бы подумал и взял бы с собой подходящих ребят. Когда-нибудь кто-нибудь с этим справится, и тогда получит большие бабки. Кучу денег.
- Хотел бы я увидеть такого парня, - вздохнул Фрэнки. - И как можно быстрее. Там на углу в телефонной будке есть один тип, и ещё один, который сидит у окна и смотрит на того, в будке. Выбери самую холодную ночь зимой, пойди туда, и там в будке будет сидеть парень. Сидеть и ничего не делать. Должно быть, он так зарабатывает на жизнь. Уж я бы не стал так, представь, в лютый холод, когда собаку из дому не выгонишь - а он там!
- Там, должно быть, куча денег, - сказал Амато.
- Куча денег, и они не обращают внимания. Ты заходишь и выходишь, никто не обращает внимания, ты проходишь мимо, поднимаешься по лестнице, и готово. Я впервые услышал про это место в четырнадцать лет. Удивляюсь, почему никто ещё этого не сделал.
- Моей дочери четырнадцать.
- Неужели прошло столько времени? - удивился Фрэнки.
- Ага, - кивнул Амато. - Четырнадцать. А на днях она оставила ящик шкафа открытым, я подошел, а там голубая картонная коробочка. Смотрю пилюльки.
- Да ну!
- Я сам не поверил. Спрашиваю у Конни: "Эй, что происходит"? А она мне: "А что? Все их принимают". Я говорю: "Что значит - все принимают? Кто все? Что она с ними делает? Мне плевать на всех". "А ты что, хочешь, чтобы она забеременела?" Я ушам своим не поверил. "Конни, говорю, ей же четырнадцать. Рановато".
- Я тоже так считаю, - кивнул Фрэнки.
- И знаешь, что она ответила? "А сколько было Розали, когда ты с ней гулял?"
- А сколько ей было?
- Восемнадцать, но это совсем другое дело. Но только я этого не сказал. Я всегда все отрицал. И Розали не принимала пилюли. Ну и стерва же она была...
- Она не выглядела стервой, - возразил Фрэнки.
- Но была, да ещё какой! Да вломиться в Форт-Нокс было бы легче. И веселее. Я ей каждый раз говорил: это же настоящая любовь, и все такое. А ей было плевать. Лежала как бревно. Никогда ничего не делала. И не предохранялась. Я ей говорил: "Розали, ты не собираешься что-нибудь принять? Ты же не хочешь забеременеть?" А онасразу в слезы.
- Но была она премиленькая, верно? - вздохнул Фрэнки.
- Ты смотрел игру вчера вечером? - спросил Амато. - Я смотрел. Я пришел домой, Конни отправилась в постель. У неё язык устал трещать. Вот что мне нравится в телике - всегда можно выключить звук. Ну вот, а накануне я виделся с Розали. Конни послала меня за хлебом. А с какой стати я должен бросать дела и тащиться за хлебом? Это её забота. Все равно, я повидался с Розали - она стала такая громадина, прямо как тот швед - защитник во вчерашней игре.
