Я открываю глаза. От света звенит в голове. Я тут же зажмуриваюсь.
Меня хватают. Я не успеваю понять, что происходит. Меня держат за ноги головой вниз. Ай, ай, ай! Мне надоело такое обращение. Я кричу от ярости. Они тоже кричат.
Вот оно, мое рождение, я о нем буду вспоминать! Я кричу что есть мочи. Это им, кажется, нравится. Они смеются. Надо мной? Охваченный сомнениями, я плачу. Они продолжают смеяться. Передают меня из рук в руки. Эй! Я все-таки не игрушка! Кто-то теребит мой орган и говорит:
— Это мальчик.
Говоря объективно, с точки зрения ангела, он довольно уродлив…
Рауль рассматривает новорожденного и закатывается от хохота, как в прежние времена.
— И правда, какой он страшный.
— Думаешь, со временем это образуется?
Доктор объявляет, что мой клиент весит три килограмма и триста граммов. Рауль хлопает меня по спине, как если бы этот подвиг совершил я.
— Все новорожденные немного сморщенные, когда появляются на свет. А если их щипцами вытаскивают, и того хуже. Они как гофрированные.
Я родился.
— Какой хорошенький, — поздравляют друг друга голоса, которых я еще не понимаю.
Все на этой планете орут. Они что, шепотом говорить не умеют? Слишком много света, потоков воздуха, шума, запахов. Это место мне совсем не нравится. Я хочу вернуться назад. Но меня никто не спрашивает. Они обсуждают что-то, кажущееся им очень важным.
— И как вы назовете вашего мальчика?
— Жаком.
Кутерьма продолжается. К моему дрожащему телу приближаются ножницы. На помощь! Они отрезают пуповину, и от этого становится очень холодно.
Я вспоминаю о предыдущем существовании. Я был богатым и могущественным китайским негоциантом. Я путешествовал в палантине с моими слугами. На нас напали разбойники. Они все отняли, а потом заставили меня копать собственную могилу и столкнули туда. Я умолял их оставить мне хотя бы жизнь, если не деньги. Они бросили мне одну из служанок. «Держи, оставляем тебе поразвлечься». Потом они засыпали нас землей. У меня глаза были забиты землей. Служанка задохнулась первой, и я чувствовал, как жизнь покидает ее тело. Я пытался выбраться наружу, копая руками землю, но я был слишком толстым, чтобы освободиться. Слишком много изысканных блюд…
Я задыхаюсь. Я не выношу этого ужасного плена. Открываю глаза. Когда я был китайским негоциантом, я умер в черном пространстве. Я вновь открываю глаза в пространстве красноватого цвета. Я все еще в заточении. И рядом со мной опять труп!
