– Что они с ним сделали?
– Обычная в таких случаях программа. Пытали раскаленным железом, отчего он потерял один глаз, и раздавили ему яйца – лишили мужского достоинства.
Интересная информация для Бёрка.
–Это что-нибудь меняет? – спросил я.
– Ничего. – Дед покачал головой. – И посматривай за Хоффером. Он совсем не прост.
– Все миллионеры таковы, а иначе им не стать бы миллионерами. – Я застегнул куртку. – Ну что ж, пора идти. Завтра предстоит трудный день.
– Ты собираешься в Каммарата?
– Вместе с Бёрком, – кивнул я. – Как бы на экскурсию. Будем изображать туристов. Хочу взглянуть на местность. Думаю, начнем с Беллоны.
– Хозяин винного магазина там их староста. Его зовут Серда, Даниело Серда. – Он вынул из нагрудного кармана голубой носовой платок и протянул его мне. – Покажи ему и скажи, что ты от меня. Даниело сделает для тебя все, что сможет. Это один из моих людей.
Я сложил платок и убрал в карман.
– По-моему, Серафино не любит мафию?
– Не любит, – подтвердил дед спокойно, потянулся к моей руке, оперся и встал с кресла. – А теперь пойдем к остальным. Хочу поговорить с твоим полковником. Он мне интересен.
* * *
Бёрк и Марко беседовали, сидя рядом в салоне – изысканно отделанной комнате, в которой мой дед сохранил первоначальный мавританский стиль. Пол был выложен белой и черной керамической плиткой, а потолок выкрашен голубым, ярко выделяясь на фоне совершенно белых стен. За изумительной резной перегородкой, другой реликвией времен сарацинов, располагались терраса и выход в сад.
В комнату доносился тихий плеск воды в старых акведуках, стекавшей со множества фонтанов. В старину считалось: тот, кто владеет скудным водоснабжением острова, держит в руках всю Сицилию. Зачастую водоёмами распоряжалась мафия.
Когда мы вошли, Бёрк обратился к деду на своем ужасном итальянском:
– Вы, должно быть, очень гордитесь своим садом, синьор Барбаччиа.
– Лучший на всей Сицилии, – ответил тот. – Пойдемте, я покажу его вам.
Марко остался допивать свой стакан, а я вышел вслед за ними на террасу. Небо совершенно очистилось, звезды сверкали, как алмазы, и буйная субтропическая растительность отовсюду подступала к дому.
В воздухе стоял аромат апельсинов и миндаля, хотя деревьев я не мог разглядеть. Пальмы слегка колыхались под легким бризом, заслоняя своими темными веерами звезды. И повсюду слышалось тихое бульканье воды. Дед указал на листья папируса, плавающие в заводи, – нововведение в арабском стиле и предложил пройтись перед уходом.
