Следующий день прошел в суматохе. После завтрака Ангела стала собираться в свою школу и очень некстати вспомнила, что с собой можно взять только ограниченное число вещей. Когда мы с Сэдриком зашли к ней, чтобы нести сумки, меня поразил бардак в комнате. Платья развешаны или разложены по всей комнате, а Ангела с выражением страдания на лице пытается выбрать, что же ей взять с собой. Отложит три платья, вроде довольна. Добавит четвертое – появляется сомнение. После пятого топает ножкой и начинает раскладывать обратно. Я никуда не торопился, и мне стало интересно поведение девушки в таких трудных условиях. Сэдрик сначала развлекался, давая вредные советы, потом начал понемногу нервничать, а когда Ангела принялась перекладывать платья в десятый раз, взорвался и обозвал ее дурой, помешанной на тряпках. Ответ Ангелы я, к сожалению, не услышал. На поднятый шум пришел барон, с одного взгляда оценил обстановку и рявкнул:
– А ну тихо! Ангела, бери платья, которые выбрала в последний раз. Ну и всякие другие мелочи. Все остальное перевезем к ребятам – у них три комнаты. Одна свободная, сложим вещи там. У тебя же будут выходные – приедешь и возьмешь все, что необходимо.
Повернулся и вышел из комнаты. А мы переглянулись, пораженные мудростью барона. Дальнейшие сборы прошли легко и весело. Сначала мы посмеялись над Ангелой, потом она над нашей тупостью, ставя в пример логику барона. Быстренько распихали вещи по сумкам, отвезли Ангелу в ее школу, передали с рук на руки местной воспитательнице. Ангела чмокнула нас в щечку и ушла не оглядываясь. Походка была такой стремительной и радостной, что барон только хмыкнул.
Перевозка остальных вещей прошла буднично и неинтересно.
У ворот Академии появилось несколько стендов с какими-то списками. Понемногу мы тоже протолкались и на одном из стендов обнаружили свои фамилии. Нам тут же вручили книжечки, оказавшиеся подробным описанием планировки зданий, расписанием занятий на первый день и на все остальные. Согласно книжечке нам надлежало идти в главное здание в зал для собраний. Время поджимало, и мы успели только торопливо попрощаться с бароном.
Зал был заполнен едва ли наполовину, хотя в нем и собралось больше двухсот человек. В основной массе – молодые люди восемнадцати – двадцати пяти лет. Потом зазвонил колокольчик, требуя тишины и внимания, и на небольшую сцену вышел уже знакомый нам ректор.
Он оглядел притихших студентов.
