На кордоне, Ревун подобрал себе ещё двух отмычек, молодых парней, которых тут же наградил дурацкими прозвищами – Щелбан и Пендель. Ребята почесали репы, обижено посопели, но возражать не осмелились. Мне он к слову тоже хотел придумать кличку, но потом махнул рукой и заявил:
- Тебе, что не придумай, глупее твоего имени всё равно не получится.
Потом Ревун, как и обещал, снабдил меня необходимым снаряжением, на местном жаргоне именуемым «снарягой», не забыв напомнить, что стоимость всего позже вычтет с моей доли за хабар. Снаряга состояла из лёгкого защитного костюма с прорезиненной тканью и кевларовыми вставками, дыхательной маски, тяжёлых арамейских ботинок, перчаток и ножа. Увидев меня в новом обличии, Ревун даже расщедрился на скупую похвалу:
- Хоть на человека стала похожа. Нож на пояс прицепи. И вот ещё, на - возьми, - с этими словами он протянул мне автомат Калашникова, добавив, - За него платить не надо. Он принадлежал Хмелю, считай, что наследство. А теперь смотри, как с этим обращаться.
Стрелять я научилась быстро - дурное дело не хитрое, да и Ревун оказался неплохим педагогом, умел вдалбливать знания в молодые головы быстро и навсегда. Частенько вдалбливал в прямом смысле слова. Мне он щедро раздавал подзатыльники, а Щелбану и Пенделю соответственно щелбаны и пендели. А в особых случаях мог и по зубам врезать. Ещё Ревун оказался остёр на язык, он умел так высмеять наши ошибки, что хотелось провалиться сквозь землю. В остальном же всё шло тип-топ, пусть и меня, и парней Ревун не раз посылал идти впереди себя на опасном маршруте, но при этом так контролировал ситуацию, что никто ни разу не пострадал. Ещё он был по-своему щедр, делился едой, медикаментами и патронами, хоть и грозился вычесть их стоимость из нашей доли. Работой особо не нагружал, не заставлял дежурить за него по ночам, а будучи в хорошем расположении духа, снисходительно звал нас своими малышами. Короче, он оказался неплохим старшим, и я была благодарна Ревуну за это. И за то, что взял в Зону.
Вот только чем больше времени я проводила внутри Периметра, тем больше недоумевала, а почему он всё-таки сделал это? Дохода и пользы ему от меня не было никакой, я за снарягу-то никак не могла расплатиться. Интереса ко мне, как к женщине, он тоже не проявлял, чего я поначалу опасалась. Ну не моего же идиотского шантажа испугался! Я уже достаточно хорошо знала Ревуна, чтобы понять - его не напугали бы угрозы «тургеневской барышни», годящейся ему в дочери.
