— Помню, но она-то здесь при чём?
— Да не было никакой тюрьмы. То есть в Литве она была, но в другом месте.
— Была всё таки, — я усмехнулся. — А сколько шума было…
— Конечно, это только наш президент перед журналистами, под дурачка косил, мол: «если она была, то это преступление, а лично он ничего не знает, не ведает». Ты как, представил себе картину? В государстве действует иностранная тюрьма, а его глава ни при делах? Бред собачий. Была, конечно, но в другом месте. В ****й[81], там гораздо удобнее. В нашем Саугумасе[82] тоже не идиоты работают, концы прятать умеют, если надо; неужели, ты думаешь, что паршивую тюрьму бы не спрятали? А тут кто-то узнал про неё, скорее всего, через прикормленных политиков и военных. Думаю, те, кто «литовским транзитом»[83] занимался. Потом эту информацию слили американским журналистам, но указали неправильное место. Они всё правильно рассчитали, суки — вроде и достоверная информация, но не совсем. Шумиха началась, проверки разные, журналисты носом землю рыли, репортажи снимали. Могли даже указанное здание проверить, ничего противозаконного всё равно бы не нашли. Поговорили и забыли, а потом, когда к этому интерес пропал, устроили там небольшую перевалочную базу для распространителей вируса. Точнее, не устроили, а начали ею пользоваться. Настоящих хозяев не найдёшь, фирма с панамской регистрацией. Оттуда они и пошли на Европу. Литва всегда была транзитной зоной, не важно, что это — наркотики, машины или вирус. После всех этих разборок с мнимой тюрьмой в то место никого калачом не заманишь, на смех поднимут. В общем, операция прикрытия прошла прекрасно. Этим людям у нас помогали военные, про это Миндаугас и узнал. Поэтому нас и ловили так усиленно, и зачистили всех наглухо, — Каролис скрипнул зубами, — суки.
— Как Миндаугас про это раскопал? Он же в разведке служил.
— Раньше в разведке, потом его перевели в один интересный отдел, не маленький, сам понимаешь. Там я с ним и познакомился. Еще в Афганистане в поле нашего зрения попали некие отечественные персоны. Были среди них и политики, и военные. В Европу наркотики шли военными бортами.
— А тот неизвестный самолёт, который пленных в тюрьму ЦРУ доставлял?
— Он самый и есть. Вместе с пленными, тем же бортом, ещё особый груз пришёл.
— Наркотики?
— Да…
— А чего тогда ждут эти начальники? Денег за свои услуги?
— Не знаю, Миндаугас про другое думал. Если там у них лежбище, значит, там должна быть вакцина или прививка от вируса. Не работают с такими вещами без противоядия, сам понимаешь. Твёрдой уверенности в этом нет, но это шанс, пусть даже один на сто. Когда мы поняли, что нас зажали, Миндаугас приказал мне уходить. Ушёл через бобриную запруду, потом по болотам. Через два дня на меня наткнулась Вида, когда мужа своего в лесу искала. От неё и узнал про двух парней, которые ребят хоронили, она туда пошла посмотреть, после вашего отъезда, нашла свежую могилу и крест. Я уже раненым уходил, там здоровых к тому моменту не было, пять часов воевали. Знал, что оставляю на смерть, но сам понимаешь — это был единственный шанс найти надёжных людей. Одним из них, по словам Миндаугаса, был ты… Роберт, найди это место и проверь. Мир спасать не надо, там без нас разберутся. И не ради меня — понимаю, что у тебя самого проблем много, но ради тех парней, что погибли. Ради своей семьи. Найди. Чтобы жить…
