— Послушай… я… извини…
— Нет-нет, сейчас все в порядке. Мне уже не так… больно. Землетрясение в Токио… они только приехали… у меня было нехорошее предчувствие, но я от него отмахнулась. Как оказалось, зря. Эд не успел переписать завещание, решил заняться бумагами после возвращения из Токио. Брачный договор они не заключали, им это показалось неромантичным. Поэтому официально дом и все имущество перешло к Питеру. Он, конечно, предложил мне остаться, но я сама не захотела. С Тихорецким познакомилась случайно, он сын русских эмигрантов. Отличный парень, фотограф в одной газетенке… Он и позвал меня жить к себе. За дом он платил сам, но и у меня оставались кое-какие сбережения… Он работал, я одно время тоже… Следила за домом, кормила Никиту ужинами. И как только не отравила, — я заставила себя улыбнуться. — Так и жили… А сейчас решила вернуться в Россию, у меня там тетя осталась. Первое время у нее поживу, потом найду работу. Буду жить дальше, в общем.
— Жаль, что так вышло. Люди не должны оставаться одни в таком юном возрасте, — просто сказал он, внимательно глядя на меня из-под черных ресниц. — И когда ты улетаешь?
— Через две недели у меня самолет до Москвы.
— Ну, надеюсь, за это время мы с тобой успеем раскрыть дело таинственных 'Ангелов Апокалипсиса'.
— Я тоже. Вся эта муть меня сильно заинтересовала. Отдает здесь какой-то дешевой мистикой, а я в нее не верю. Должно быть рациональное объяснение этим странным смертям.
— Не веришь в божественный промысел? — с интересом спросил он, снова отставляя чашку.
Я пожала плечами:
— Раньше, когда была жива бабушка, я часто ходила с ней в церковь. С Богом у нас всегда были особые отношения: я признавала его существование как некой высшей силы, властной над нами, но предпочитала думать, что сама вершу свою судьбу, и единственное, о чем я когда-либо просила Его, так это не вмешиваться в мою жизнь. После гибели мамы я не то чтобы перестала верить в Бога, нет… Скорее, я его отвергла, возненавидела. Говорят, все, что ни случается — к лучшему, что так угодно Богу. Но знаешь, как я ни ломала голову, а ничего хорошего в смерти мамы не обнаружила. Для чего и кому была нужна эта смерть? Почему Он отнял ее у меня так рано, так страшно? Поэтому-то мне так хочется разоблачить этих свихнувшихся на религии фанатиков, которые пытаются выдать гибель людей за Высший Суд, божественное возмездие и прочую ерунду.
— Ясно. Я тоже не склонен верить в чудеса, пророчества и прочие химеры… но странные обстоятельства этих смертей, признаться, поставили меня в тупик. Когда умерла Лиз — Элизабет Лорвуд, моя знакомая — волосы у нее на голове из рыжих стали седыми, как снег. А это выражение неописуемого ужаса и нее на лице! Как у того мужчины в метро… К тому же, секретарша уверяла, что в момент смерти Элизабет находилась одна в кабинете! Как тебе это?
