— "Проверить скафандры" — да, пора уже.
Большинство дел привычны и повседневны, огромный механизм станции работает строго по графику и не вызывает в голове ничего, кроме согласия, да…. надо сделать.
— "Написать свою историю" —
Фу ты, вот она, болячка моя. Сам же себе и придумал. Ну зачем, скажите на милость, мне моя история? В который раз я себя мучаю этим пунктом, зная, что никому старческие мемуары не нужны, но и не в силах совсем отказаться от мысли сохранить хоть какую-то память о нас.
Перевешивает, постепенно простая, тупая, но здравая мысль, что если надо, значит кому-то надо! Ну хоть как-нибудь потихоньку попробовать, произнести первые слова, а там видно будет, во всяком случае, может быть само желание пропадёт, мозг выпустит пар желания, а с ним исчезнет и эта проблема.
Удивительно то, что этот процесс происходит уже много дней и в борьбе с самим собой обычно побеждала лень, но сегодня я почему-то переламываю нежелание.
— Керн, убери талмуд и начни новую запись, назови её "Дневник"…нет, лучше назови "My book", дальше пиши диктовку.
— Готов.
Как же начать? Удивительно, до чего же иногда бывает трудно произнести простую, казалось бы фразу. Какие-то нервные центры заклинивают речевой аппарат и слова не лезут из упрямо сжатого рта. Приходится остановиться и сосредоточиться.
Я делаю усилие и с трудом произношу:
— Я — начальник тюрьмы. — сначала тихо, и теперь, словно уже обмакнувшись в ледяную воду, второй раз повторяю с небольшой злостью на свое только что преодоленное безволие:
— Керн, ты слышишь? Запиши, я — начальник тюрьмы.
Откуда-то из неясного пространства доносится ответный голос
— Я слышу.
Слава мне! Это означает, что первый шаг сделан, первая моя фраза легла в пухлый том еще ненаписанной истории, на чистом пергаментном листе появилась первая строчка.
Первый шаг, я хорошо это знаю, очень часто переходит в ступор, который становится непреодолимым препятствием в любом задуманном деле, ломает судьбы, коверкает планы, даже если он не связан с физической болью и вызван лишь внутренним недовольством самим собой, страхом, совестью или ложным стыдом, умноженным на робость, стеснительность, да и мало ли на что.
Я сделал его!
— Керн, пиши дальше.
Случилось все это абсолютно случайно, хотя, если разбираться скрупулезно, то вся наша жизнь — это цепь невероятных совпадений и случайных столкновений.
Он, мой папа, после войны, где погибли почти все его сверстники, был из тех "золотых лейтенантов", из которых осталось всего три процента, случайно получил работу в маленьком военном городе, случайно встретился с ней, моей мамой, случайно они поженились и случайно у них появился мальчик — это был я, а не какая-нибудь девочка.
