Отбросы | страница 25




А в остальных случаях каждый волен называть его так, как ему вздумается, мало того, каждый может придумать ему несколько имен и оговорить условия их применения. Я могу приказать: ему, откликаясь на имя "Джон", говорить со мной грубо, мужским голосом, на южном диалекте со швейцарским акцентом, а на имя "Молли" — нежно и ласково. И Первый все поймет и выполнит.


Я не знаю точно, сколько у него тысяч процессоров, винчестеров, чипов памяти и оптических кабелей, знаю только, что их очень много и что без него весь наш космический монстр давно развалился бы.


Все мы здесь как стрекальные нити привязаны к телу гигантской медузы, от которой не скроешься и не спрячешь ничего сокровенного, как маленькому ребенку от глаз заботливой матери.


Тот шизофреник, который придумал соединить воедино всех людей в космической тюрьме, конечно же гениален как инженер, но как человек — он, конечно же, мерзость. Иногда это так бесит, что хочется пробить себе голову вместе с капсулой, только бы остаться в одиночестве, почувствовать свою личную независимость.


Но разрушить эту систему — значит лишить нас и связи и мощнейшей системы управления, может от этого станция и не развалится, но жить на ней станет невозможно.


Потому что каждому живущему на станции, даже ученым, свободным людям, живущим независимо от тюрьмы с ее распорядком, всем без исключения вшита капсула с радиопередатчиком, радиоприемником и диагностическим устройством. Все мы здесь по большому счету — заключенные.


Капсула автономна, питается от тепла человека, она измеряет температуру тела, пульс и давление крови. Она же принимает звуки голоса для передачи и, наоборот формирует звуки через какие-то косточки в теле человека. Поэтому с Первым может общаться даже глухой. Капсулу нельзя удалить так, чтобы об этом не узнал Первый. А за попытку удаления наказание одно — смерть.


Спрут знает все. От него нельзя скрыть ни болезни, ни настроения, потому что все проявится в его шустрой памяти и при необходимости он просто допросит клиента по какой-то своей технологии, причем, при этом, зачастую, можно и не отвечать на вопросы, Шива все поймет по моторным реакциям организма и доложит старшему медику.

А старший обязан принять меры согласно Инструкции. Иначе он сам подлежит остракизму и тщательному обследованию.


Наверно, даже мысль о побеге нельзя скрыть от бдительного ока нашего Спрута. Говорят, у осьминога несколько мозгов и несколько сердец и каждое щупальце управляется им независимо от других, так и у нас несколько тысяч человек одновременно разговаривают, обследуются и все это с невероятной шустростью трепанируется на столе у Великого Спрута. Мы все, словно зубчики на шестеренках гигантских часов.