— Поверь, мне будет гораздо, гораздо хуже, — снова как-то загадочно усмехнулся Антон. — Но это уже не имеет значения. Уже нет.
— Почему? — озадаченно спросила девушка. Разговор, вопреки ее ожиданиям, получался какой-то странный.
— Да что может иметь значение после стольких гребаных лет? — горько ответил он. — Все хотят жить вечно. Вот только после первых мгновений эйфории все обессмысливается, краски блекнут, эмоции притупляются, способность любить и удивляться постепенно сходит на нет, и вся жизнь становится похожа на старый выцветший холст, где не видно уже былых узоров!
Антон рывком опрокинул в рот остатки своей выпивки и злобно припечатал пустой стакан к столу. Катя растерянно заморгала, подыскивая слова — новый знакомый как-то вычурно изъяснялся, порол чушь и, кажется, подсел к ней вовсе не для того, чтобы завязать знакомство. Ему просто хотелось выговориться. Что ж, она могла бы его выслушать, если бы хоть что-то понимала из всего этого яростного монолога…
— И, понимаешь, все бы еще ничего, если бы не эти сны, — склонив к ней лицо, угрюмо продолжил он (Катя поморщилась — от парня разило перегаром и еще чем-то, смутно знакомым и отталкивающим). — После них хочется выть от тоски!
— Какие сны? — вежливо спросила она.
— Ну, явно не те, что снятся тебе, — Антон фыркнул. Его "развозило" на глазах. — Мне объясняли, что это в нас говорит память крови, переданная нам самыми первыми… лишь они помнили все, знали все. Их давно нет среди нас. И нам снятся лишь далекие отголоски их воспоминаний. Звезды, манящие нас, и лес… он питал нас, питал своей кровью… энергией… лес был нашим домом, понимаешь? Прекрасные черные ветви до небес, туман и сумрак, влажное тепло и уют… — он мечтательно прикрыл глаза. — Никто не знает, как мы лишились его, почему оказались здесь, ведь все знала лишь наша Прамать, а она не оставила нам… не оставила…ничего… только память… и одиночество…
Примолкшая Катя уже не силилась что-то понять в этой бессвязной речи — после слова "прамать" ей захотелось соскочить со стула и уйти, наконец, домой. Ведь ясно уже, что набравшийся под завязку (хоть и довольно симпатичный) чудик не собирается спрашивать номер ее телефона и вообще — флиртовать. Напился до сказочных глюков и пересказывает ей теперь ахинестический сюжет какой-то книги. Аж вспотел, бедняга. И вид у него какой-то опасно нездоровый…
— Ты знаешь… — она было открыла рот, чтобы попрощаться под каким-нибудь предлогом, но тут Антон резко опустил свою ладонь на ее запястье, крепко сжал. Девушка ойкнула — у него оказались необычно острые и длинные для парня ногти, впившиеся ей в кожу. Антон рывком притянул ее к себе.
