На выставке были в изобилии представлены изображения королевы: картины, бюсты, рисунки. Прекрасное надменное лицо было запечатлено в мраморе, бронзе, алебастре или на полотнах живописцев. Мебель также принадлежала к той эпохе и была взята либо из дворца, либо одолжена у коллекционеров. Книги с гербом или монограммой Марии-Антуанетты вернулись в комнату, которая была библиотекой, а на стенах, затянутых по этому случаю шелком, были размещены ее записочки на бумаге с золотым обрезом и три акварели ее работы. В витринах выставлялись веера, флакончики и очень трогательный экспонат — книжечка с образчиками тканей всех нарядов Марии-Антуанетты. Каждое утро фрейлина приносила ее королеве, которая листала ее и с ее помощью выбирала себе одежду. Искусные портные сумели восстановить по этой книжечке два платья, представленные теперь на манекенах в кружевных перчатках и атласных туфельках. В выставочных залах можно было видеть детские игрушки и маленькие стаканчики, зеркальца, щеточки, гребни, кувшинчики и флакончики из севрского фарфора или серебра. А рядом лежал дорожный несессер, который Марии-Антуанетте так и не пригодился, потому что, в отличие от всех других французских королев, она жила только в Версале и, главным образом, в Трианоне.
Посетители послушно двинулись за хранителем, проводившим экскурсию, а Вобрен, совершенно забыв о выставке, отчаянно любезничал с Леонорой. Альдо оставил их вдвоем и вновь направился в апартаменты королевы. Это были три расположенные рядом комнаты, в каждой из которых стояла витрина с украшениями. Мебели здесь почти не осталось, зато были расставлены торшеры, в свете которых драгоценные камни переливались особым блеском. Витрины располагались таким образом, что охране было отлично видно любого, кто к ним приближался.
Больше всего Альдо стремился попасть в будуар Марии-Антуанетты. Здесь были выставлены самые ценные украшения, и он хотел внимательно рассмотреть алмазную «слезу», лежавшую рядом с его подвесками и браслетами тестя.
Приехав из Венеции только накануне, он вручил свой футляр принцу де Полиньяку, прославленному члену комитета и признанному в высшем свете композитору, которому пришлось на время отвлечься от музыкальных грез. Он был главой семьи, снискавшей некогда особое благоволение королевы Марии-Антуанетты, поэтому ему было поручено принимать будущие экспонаты от коллекционеров в присутствии вооруженных полицейских. Очевидно, подавленный такой ответственностью, принц воспринимал свой долг как неприятную обязанность, от которой не мог отказаться, но жаждал скорее избавиться. Морозини же рассчитывал встретиться со знаменитым ювелиром Шоме, создававшим экспозицию, или хотя бы с его представителем, чтобы при осмотре выставки услышать профессиональные комментарии специалиста. Но сделать этого, к сожалению, не удалось, и теперь Альдо надеялся хотя бы осмотреть экспонаты в одиночестве.
