— А может, в подполье отсидится, — предположил Акимка. — И опять колобродить примется.
— Нет, колобродить ей мы больше не дадим, — серьезно сказал Дениска. — Пойду погляжу, что же там такое.
— Нож, нож возьми, хозяин! — и, для пущего уважеиия, Евсей Карпович добавил: — Денис Алексеевич!
Дениска достал из сумки еще один, уже непонятно который по счету нож, а сумку поставил наземь. Долго смотрел на приоткрытую дверь, за которой стоял черный мрак.
— А может — все-таки подпалить? — осторожненько спросил Якушка. — Так оно надежнее будет…
— Если со мной что случится — в сумке мобилка. Ты, дед, сумеешь Сашке Гольтяеву позвонить? — поинтересовался Дениска.
— Да уж сумею. Сто раз видел, как звонишь, хозяин.
— И номер помнишь?
— Так он же в мобилке, в памяти есть.
— Ну, смотри… — и Дениска взошел на крыльцо.
Он заглянул в сени, подождал, вошел. Домовые подобрались поближе.
— Надо было там палкой пошевелить, — запоздало сообразил Якушка.
— Нишкни… — велел Евсей Карпович. Домовые замерли, прислушиваясь.
— Эй, заходите! — позвал Дениска.
— А что ты там нашел, хозяин? — спросил домовой.
— Да в том-то и дело, что ни хрена не нашел! Пусто тут!
— Может, эта зараза не в доме? Может, в хлеву угнездилась? В сарае? А вон еще яма какая-то! — загомонили домовые. — А это что под навесом, бочка? Так она в бочке сидит!
Дениска вышел на крыльцо.
— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Как входил — прямо нутром чуял, что здесь этот вражина. Вошел — пусто… Может, вы разберетесь?
— Пошли, молодцы, — приказал младшим Евсей Карпович. И сам двинулся вперед, выставив перед собой хворостину.
В сенях пол был гадкий — словно какую-то липную дрянь разлили. И вонючий — как если бы хозяева всякий раз не успевали до нужника добежать.
В комнате было не лучше. Пух от давно разоренной перины покрыл пол вперемешку с бумажками, стружками, тряпками. А стены…
Жаль было глядеть на эти еще совсем прочные стены. По ним угадывалось, какая жизнь тут шла в незапамятные времена, когда тут жили люди домовитые, при которых каждая вещь знала свое место. По потертостям на обоях Евсей Карпович определил, где стоял шкаф, где висели полки, где — зеркало. И нашел то место в углу, где на треугольной полочке когда-то стояли образа.
— Совсем еще хороший дом… — прошептал он. — Как же можно, чтобы в этом доме никто не жил?.. Нельзя же его такого врагу на потеху оставлять…
И задумался.
Тут только вспомнилась бабка Бахтеяровна, сказавшая: «а дельце-то у вас — пустое».
