— Это у погоды «прогнозы» бывают! — возмутился Лукьян Пафнутьевич. — И то — одно вранье!
Тимофей Игнатьич, его перекрикивая, высказался в том духе, что сказок и по телевизору достаточно кажут, слушать их на сходке — дурость и трата дорогого времени.
— Опять же, живут там домовой дедушка Афанасий Савватеевич с семейством да бобыль Никишка, — вспомнил Лукьян Пафнутьевич. — Значит, невелика беда! Пошалил ветер да и угомонился!
— Двух домовых порешил! — возразил Ферапонт Киприанович. — Ермолая Гаврилыча да автозаправочного! Ничего себе шалости!
Лукулл Аристархович до поры помалкивал, молчал и старенький домовой Аникей Фролыч — пытался задремать, но не получалось.
— Живут ли они там — еще вопрос! — крикнул Евсей Карпович. — Может, и их уже, как того автозаправочного, вихорь шмяк оземь — и все тут! Вы вот не видели тех вихрей, а я видал! И знаете что? Гнездо у них там!
Выпалил он это не подумавши — и понял, что недалек от истины. Ведь, судя по рассказам и по своему опыту, пылевая струйка, заворачивавшаяся посолонь, тянулась обычно от середины села к околице, а не наоборот.
— Ну и что? Гнездо — а дальше? — едва не сбиваясь на визг, выкрикнул Лукьян Пафнутьевич. — Вот и у пташек гнезда — кому они мешают? Живут себе вихри в пустой деревне — и пусть живут, лишь бы нас не трогали!
— Ничего — идти туда придется. И брать! — Евсей Карпович от этого визга вдруг поскучнел, как взрослый мужик, кому приходится до явления баб смотреть за младенцами.
Якушка с Акимкой, сидевшие за спинами взрослых тихо-тихо, согласно кивнули. Но промолчали. Они еще не вошли в ту пору, когда их голос на сходке будет что-то значить.
— Что — брать?
— Гнездо.
Евсей Карпович был спокоен, смотрел в пол, зато Лукьян Пафнутьевич вдруг раздухарился, забегал, зашумел.
— Какое тебе еще гнездо брать? Ты что, сдурел? Неймется? Гнездо ему! Оно тебе мешает, то гнездо? Оно тебе жить не дает?
— Опять же, — встрял Лукулл Аристархович, — вихри имеют право на существование не менее, чем мы. А если мы начнем ущемлять это право, то выйдет не по-демократически.
— Какие еще у них права?! — взревел Ферапонт Киприанович. — Это у человека права! Ну, у собаки, у кошки! У нас! У тех, кто хоть каплю мозгов в голове имеет!
— А вот и нетушки! — отвечал Лукулл Аристархович. — Вон дерево имеет право расти! Травка тоже! Дождь имеет право падать! И вихорь — он же не совсем безмозглый! Раз за тем Ермолаем Гаврилычем погнался, схватил, и за автозаправочным тоже, раз живое от мертвого отличает — значит, соображает! И имеет права!
