- Баста! - Довольная в душе его словами, Ева-Мария притворно нахмурилась и хлопнула его по плечу скатанной программкой. - Все там будем рано или поздно. А сегодня давайте наслаждаться жизнью.
После концерта Ева-Мария настояла, чтобы мы поехали куда-нибудь ужинать втроем. Когда я запротестовала, она пустила в дело козырь своего дня рождения и сказала, что в эту особенную ночь, «когда она перевернет очередную страницу возвышенной и жалкой комедии жизни», ее единственное желание - поехать в любимый ресторанчик с двумя любимыми людьми. Как ни странно, Алессандро не возразил ни словом. В Сиене явно не принято противоречить крестным матерям в день их рождения.
Любимый ресторан Евы-Марии был на улице Кампане, то есть на территории контрады Орла. Ее любимый столик, как я сразу догадалась, стоял на высокой веранде снаружи, напротив закрытого на ночь цветочного магазина.
- Стало быть, - сказала она мне, заказав бутылку игристого белого вина и легкую закуску, - оперу ты не жалуешь.
- Вовсе нет! - запротестовала я, сидя в неловкой позе - мои скрещенные ноги едва умещались под столом. - Я обожаю оперу. Домоправитель моей тетки без конца слушал оперную музыку, особенно «Аиду». Дело не в этом… Аида по сюжету была эфиопская принцесса, а не чучело, разменявшее шестой десяток и шестидесятый размер одежды, извините.
Ева- Мария искренне засмеялась:
- А ты поступай как Сандро - закрывай глаза.
Я покосилась на Алессандро. На концерте он сидел позади меня, и я чувствовала на себе его взгляд все два часа.
- К чему? Ведь поет все та же дама!
- Но голос исходит из души! - заспорила Ева-Мария за своего племянника, подавшись ко мне. - Все, что от тебя требуется, - слушать, и ты увидишь Аиду такой, как она действительно была.
- Это очень великодушно. - Я взглянула на Алессандро. - Вы всегда столь великодушны?
Он ничего не ответил, да я и не ждала.
- Великодушие, то есть величие души, - сказала Ева-Мария, попробовав вина и сочтя его достойным своего стола, - есть величайшая добродетель. Сторонитесь скаредных людей - они заперты в ловушках своих мелких, тесных душ.
- А теткин домоправитель говорил, - возразила я, - что величайшая добродетель - красота. Впрочем, он бы сказал, что великодушие - это одна из ипостасей красоты.
- Красота - это истина, - заговорил, наконец, Алессандро. - А истина есть красота, как писал Китс. Жизнь по таким принципам становится простой и легкой.
- А вы так не живете?
- Я не греческая ваза
