— Что ты? — обиженно спросил Пьер. — Пошли домой, я дам вам есть!
Выбора у Гали не было — она молча встала и с Юлей на руках пошла за Пьером. Пьер, похоже, тоже обиделся и шел впереди молча, довольно быстро, Гале приходилось чуть не бежать за ним, чтобы не потерять его из виду. Наконец они пришли домой и Пьер, открыв дверь, поднялся к себе в комнату. Галя и Юля так устали, что уже не хотели есть и пошли спать. Но Пьер думал, что хотя бы сегодня он наконец насладится радостями любви. Как только Юля с Галей легли в постель, дверь их комнаты открылась, и в щель просунулась всклокоченная голова Пьера.
— Галя! Иди! — закричал он.
— Пьер, я устала, давай завтра, — ответила Галя.
— Нет! Нет! — капризно закричал Пьер, — Я хочу сегодня! Если ты не хочешь совокупляться, то мы сделаем только эпидермический диалог! Ты даже можешь не снимать трусы!
Юля уже спала, и Галя тихонько встала и пошла в комнату к Пьеру.
* * *
Костю долго перевозили с места на место по всему Парижу из префектуры в префектуру, как когда-то, лет семь назад в Ленинграде, когда он хотел с закрытыми глазами дойти от Невского проспекта до своего дома на Лиговском, и ему это почти удалось, но у самого дома его все же забрали в ментовку. Там пытались выяснить его адрес, фамилию и имя, а он говорил что его зовут Василий Розанов и указывал адрес на Коломенской, где Розанов на самом деле жил какое-то время, а они проверяли и ловили его на вранье, но он так и не сказал, где живет, хотя они и находились в двух шагах от его дома. Его тоже возили из ментовки в ментовку по всему городу, хотели выяснить его личность, но так и не выяснили, а напоследок сильно избили и даже вырвали клок волос, и только потом перевезли в психушку, где он постепенно пришел в себя.
А в Префектуре он говорил, что его зовут то Исидор Дюкас, то Шарль Пеги, то Луи-Фердинанд Селин, и доверчивый толстый полицейский так и записывал, и даже переводчик, которого специально для этого пригласили, ничего не мог понять. Когда Костю повели в туалет, он захотел продемонстрировать какой-то очень красивый жест сопровождавшему его полицейскому, но тот не понял, а может понял, но просто специально, чтобы отомстить Косте за то, что тот перед этим орал: «Френч швайне!», тяжелой каучуковой дубинкой изо всей силы заехал ему по переносице, и Костя даже в том состоянии, когда он вообще не чувствовал боли, ощутил, как у него хрустнули кости и испугался, что тот сломал ему нос.
