— Потому что она уверена в тех людях, которые ее пригласили, — вновь почти прокричал Вадим. Ему было стыдно спорить о десятках этих и пятерках, пусть вполне для него существенных и все равно недостойных такого дотошного разбирательства, не имеющих права быть мерилом человеческой судьбы.
— Я заявляю совершенно официально, — опять-таки дивясь тому, что его язык произнес такие слова, продолжал Вадим, — что в кафе всех нас пригласил Шадров и расплачивался по счету он же. Я готов подтвердить это на любом суде.
Во взгляде Вячеслава Ивановича промелькнула кромешная насмешка, которую в то же время можно было принять за удивление.
— Предусмотрительно, ничего не скажешь, предусмотрительно, — покачал он головой, не то одобряя Вадимову готовность, не то осуждая ее безоговорочно. А Вадим кричал, что врать его никто не заставит, что если на то пошло, он разыщет ту официантку, которая в тот проклятый день обслуживала их столик, и она подтвердит, что платил ей Шадров, не может не подтвердить, несмотря на то что у нее каждый день миллион клиентов, она еще иронически посмотрела на то, как они с Шадровым шушукаются, соображая, хватит ли денег.
— Ну и как, хватило? — вдруг с пониманием, как-то совсем по-приятельски поинтересовался Вячеслав Иванович.
— Хватило в обрез, — растеряв кураж, признался Вадим. — Даже полтинника на чай не получилось.
И пояснил, что именно по этому поводу рассчитывает на ее память.
— Это разумно, — думая о чем-то своем, заметил Вячеслав Иванович. — В этом есть смысл.
И тут же, улыбнувшись приветливо и свойски, сказал, что не смеет больше задерживать двух таких выдающихся людей, завтрашних выпускников, у которых сейчас наверняка масса серьезных дел в связи с преддипломной практикой, подготовкой к экзаменам и вообще с грядущим вступлением в большую жизнь, которой так необходимы сейчас по-новому, по-современному мыслящие молодые специалисты.
В итоге получилось так, что Инна и Вадим вышли в коридор как бы вдохновленные заботливым не то чтобы начальственным, но, так сказать, ответственно-значительным напутствием. И только в молчании пройдя несколько метров по глухому полутемному факультетскому коридору, почувствовали, быть может, одновременно, что им не хочется глядеть друг на друга.
Однако Вадим все же остановил Инну и почти силой заставил повернуться к нему лицом.
— Что ты несла перед этим… органистом? — по интенсивности чувства его шепот можно было считать криком. — Ты ведь прекрасно знаешь, что в «Национале» расплачивался Севка?!
